1920 год
Просторную комнату тускло освещала единственная свеча. Мальчишка, забившись в угол комнаты между стеной и старым шкафом, сидел, обхватив себя за коленки, и, дрожа, раскачивался из стороны в сторону, пытаясь не вслушиваться в посторонние звуки. За окном, помимо завываний ветра, были слышны крики людей, заставлявшие ребенка еще сильнее трястись от страха. По пухлым щекам мальчонки текли крупные слезы, очерчивая соленые дорожки на бледной коже.
Неожиданно дверь в комнату резко распахнулась с ужасающим громким скрипом. Ребенок, вздрогнув, поднял голову, сильнее прижимаясь худым тельцем к стене, и практически перестал дышать.
– Сын, где ты? – раздался у дверного проема грубоватый мужской голос.
– Я здесь! – Выкрикнул облегченно мальчишка и, вскочив на ноги, бросился к отцу. – Мне страшно. – Голос ребенка дрогнул.
– Страх – это нормально, только он помогает нам понять, что мы еще живы. Идем.
Отец схватил сына за маленькую ладошку и потащил в соседнюю комнату. Мальчишка не успевал за широким шагом родителя и пару раз споткнулся. Пронзительный женский крик, донесшийся по ту сторону окна, в котором мелькали огненные всполохи, испугал сына и заставил остановиться. Ребенок обернулся. И без того большие темно-карие глаза округлилась, и в них вспыхнуло отчаяние, которое мгновенно сковало хрупкое тело.
– Мама! – вскрикнул он. – Отец, это мама!
Женщина кричала так сильно, что ее голос обрывался на самых высоких нечеловеческих нотах.
– Идем, сын. – Мужчина дернул за руку ребенка, но тот, словно пригвожденный к полу, остался на месте, сдвинувшись буквально на пару сантиметров, и все также с опаской смотрел в окно.
– Отец. Мы должны ей помочь. – Голос мальчишки дрогнул.
– Сейчас мы уже никому не поможем, их слишком много. Идем. – И снова решительно дернул его за руку, да так сильно, что мальчишка споткнулся и упал бы, если бы отец вовремя его не поддержал.
Они быстро прошли в соседнюю комнату. Это была кухня. Посередине стояла печь, а за ней в полу виднелась неприметная дверца, которая вела в подвал. Присев, отец потянул за скрытую ручку, распахнул створку и посмотрел на сына.
– Залазь и сиди тихо до рассвета, а потом, с приходом первых лучей солнца, уходи из деревни, чтобы тебя никто не видел, а иначе они тебя никогда не отпустят. Слышишь меня?
