Он давно уже забыл свою трезвую жизнь, бросил работу, перестал заботиться о семье, о доме. Его время измерялось не рассветами и закатами, а стопками и стаканами зелья, которое не давало проясняться его разуму, только и занятому размышлениями о том, где-бы его, это зелье, можно было раздобыть. Очнувшись ночью после очередного запоя, он, оступаясь и падая в грязь, спешил туда, где можно было облегчить свои похмельные страдания глотком напитка, ставшим смыслом его жизни. И не важно, что это было: брага или средство для мытья стёкол, важно было быстрей погасить огонь, бушевавший внутри его утробы. Частенько за доставленное беспокойство его били, даже ломали рёбра, но ничто не могло его унять. Он унижался, пресмыкался перед всеми, потерял человеческое лицо, забыв такие понятия, как стыд и совесть. Его не интересовало: во что одет, где будет спать и что есть, он просто жил при людях как собака, которую из сострадания кормили. Он высох, ходил вечно в рванье, которое едва прикрывало грязное, худое тело. Одежду пропивал, иногда приходил домой вообще без штанов, загнав их знакомому барыге за стакан бормотухи.
Однажды после очередного запоя захотелось ему попариться в баньке. Забравшись на верхний полок, он хлестал себя веником по бокам, ухая от удовольствия. Нахлобучив шапку по самые брови, чтоб не жгло уши, поддав на каменку очередной ковш воды, он вдруг почувствовал какое-то движение внизу у печки. Лениво покосился: «чтобы это могло там быть?» и чуть не лишился чувств. Вытаращенными от ужаса глазами он смотрел как что-то лохматое, кряхтя, карабкалось к нему на полок. Дух перехватило, сердце почти остановилось от страха, он пробовал кричать, но получался только невнятный хрип…
Ростом он был чуть больше собаки, на задних лапах копыта, сзади – длинный хвост, чёрная шерсть свисала по бокам. Не обращая на Федота внимания, чудище взгромоздилось на другом конце полка и начало чесаться.
– Ну-ка почеши, не достаю, – палец с длинным кривым когтем ткнул ему куда-то между лопаток. Федот машинально протянул руку к подставленной спине, с ужасом ощутив твёрдую шкуру, покрытую жёсткой шерстью, стал чесать. В бане разразился сильный запах серы. «Чем это от него так прёт?» – пронеслось у него в голове, и не сознавая что делает, опрокинул на лохматого таз с горячей водой. Тот, увернувшись, выскочил из бани. Федот, прихватив по пути полено, кинулся за ним. Лохматый, увёртываясь от ударов, бежал по улице, похохатывая: