Снег шел уже четвертый день.
Выходить из квартиры не было никакого желания. Что я ел за последние дни? Не помню. Что пил? Не помню.
В квартире то и дело появлялись какие-то люди, выставляли бутылки, доставали нехитрую закуску и начинался праздник. Для них праздник, а для меня еще один вечер забвенья, сна без сновидений, жизни без жизни. Все существование сводилось к одному – быстро залить максимальное количество алкоголя в себя и вырубиться.
И в этот раз все шло по обычному сценарию. Мутные личности, мутные стаканы, полные «мутного» алкоголя.
«Задушевные» разговоры, хриплыми голосами, пропитанные перегаром и дешевым табаком. На закуску лук, хлеб, не первой свежести, и майонез, в качестве «запить» вода из-под крана. Нехитрый набор опустившихся людей, коими мы и являлись.
– Почему я тут, – иногда возникал вопрос в, уставшем от такой жизни, мозгу.
Ответа уже не было на него. Когда-то я искал причины, пытался подвести базу, но теперь все покрылось толстым слоем безразличия алкогольной зависимости.
* * *
Снег шел уже четвертый день. Или нет?
Встреча братьев и сестер прошла не очень хорошо, если я правильно понял.
Меня мучило дикое похмелье. За окном выла пурга, скрипели деревья, а в моей берлоге сидели брат и сестры. Удивительно чистый стол, избавленный трудами сестер от бутылок, грязной посуды и множества окурков, блестел остатками лакировки.
Люстра без абажура, била ярким светом лампочки прямо в больной мозг.
– Ну, здорово, – Сашка, старший брат, здоровый мужик, сидел, тяжело облокотившись на угол стола.
– Здоровей видали, – хрипло ответил я и сел на диване.
– Ты, Петька, не дерзи, – он вздохнул. – Сколько ты уже пьешь?
– Не знаю, – честно ответил я.
Младшая сестра всхлипнула и приложила платочек к глазам.
– Не плачь, Машка, нормально все будет, – я подмигнул ей.
Пошарив рукой около дивана, я выудил недопитую бутылку пива и, с удовольствием, потянул в себя противную на вкус теплую жидкость.
– Гадость, – констатировал я, поставив пустую бутылку на пол.
В комнате с отслаивающимися обоями, окнами без занавесок и, колченогими табуретами, вместо мебели, воцарилось молчание.
Тихо плачущие сестры, сурово молчавший брат, исподлобья, волком смотрящий на меня, все говорило о надвигающейся беде.
Я потер занывшую скулу.
– Помнит твоя морда, как прошлый раз ты у меня «лечение» проходил. Да? – Брат недобро усмехнулся. – Повторим пройденный урок?