Золотая Пушинка была сиротой и жила с дедушкой в маленькой лесной избушке. Дед работал угольщиком, и девочка помогала ему собирать хворост и жечь уголь. Она росла доброй и приветливой, все её любили – и подруги, и старушки-соседки. А уж до чего была хороша собой – прямо принцесса.
Однажды весенним деньком девочка увидела белоснежную бабочку на цветке гвоздики под окном – и поймала её в кулачок.
– Отпусти меня, пожалуйста, не губи!
Золотая Пушинка бабочку отпустила.
– Спасибо, милая девочка! Как тебя зовут?
– Золотая Пушинка.
– А я боярышница. Лечу в далёкие края откладывать яйца и выводить гусениц. Может, и тебе когда-нибудь пригожусь.
И бабочка улетела.
В другой раз Золотая Пушинка сорвала на дорожке белый одуванчик и уже начала мять в руке его маленькие парашютики.
– Отпусти нас, пожалуйста, не губи!
Золотая Пушинка отпустила семечки лететь по ветру.
– Спасибо, милая девочка! Как тебя зовут?
– Золотая Пушинка.
– А мы семечки одуванчика, летим в далёкие края, чтобы там прорасти. Может, и тебе когда-нибудь пригодимся.
И, сцепившись все вместе, парашютики улетели.
В следующий раз Золотая Пушинка поймала в цветке розы блестящего зелёного жука.
– Отпусти меня, пожалуйста, не губи!
Золотая Пушинка жука отпустила.
– Спасибо, милая девочка! Как тебя зовут?
– Золотая Пушинка.
– А я бронзовка, лечу в далёкие края, к чужеземным розам. Может, и тебе когда-нибудь пригожусь.
И жук улетел.
Когда Золотой Пушинке исполнилось четырнадцать лет, с ней стало твориться нечто странное: она начала терять вес.
Нет, она не заболела и внешне совсем не изменилась, оставаясь всё той же симпатичной белокурой девочкой, вот только с каждым днём становилась всё легче и легче.
Сначала это её совсем не пугало. Она забиралась на самое высокое дерево, прыгала с него и медленно-медленно опускалась на землю, напевая такую песенку:
Пушинка Золотая,
Лишь о тебе мечтаю.
Будешь ты на троне
В брильянтовой короне.
Но время шло, и девочка стала настолько невесомой, что деду приходилось привязывать ей камни к подолу юбки, чтобы не унесло ветром. А потом и камни уже не помогали, и дед стал запирать её в доме.
– Золотая Пушинка, бедная моя девочка, тебя, наверное, околдовали, – вздыхал старик.
А она, устав сидеть взаперти, просила:
– Дедушка, подуй на меня!
