Пролог
Слова, сказанные в порыве неконтролируемых эмоций, могут стать проклятьем.
Калисто ла Фей
Небеса решили поиздеваться над людьми, чья доля и без того была тяжела. На дворе стоял октябрь. Дождь хлестал со вчерашнего утра и не желал заканчиваться, размывая дорогу, грядки с озимыми посевами, переполнял реки водами, вынуждая их выбираться из берегов. Сильные порывы холодного ветра усугубляли и без того отвратительную погоду. Они со свистом влетали в щели покосившихся домов и разносили по маленькой деревушке, насчитывающей всего с десяток дворов, крики мужчины. Ему было чуть за тридцать, высокий, широкоплечий, поджарый. Он стоял на коленях и старался перекричать завывания дикого северного ветра:
– Вы обещали её спасти! Вы хуже демонов, что зарятся на наши грешные души, те хоть держат своё слово!
Группа людей смотрела на несчастного, но им было плевать. Не в первый раз жертва погибала после обряда экзорцизма. Злой дух, что овладел женой врачевателя, был изгнан. Работа сделана. Что до самой женщины, то бедняжка не выдержала и умерла.
Да, ритуал пошёл не по плану главы семьи Хоув. Слишком силен был разгневанный дух, и это не удивительно. Впитав людское горе в раздираемой войной стране, он стал яростным и не подвластным контролю существом. Мятежный дух – наивысшая форма проклятой субстанции. Изгонять его – та ещё морока, а если он к тому же настолько слился с телом, как было в случае с этой женщиной, то дела обстояли совсем плохо. Да что уж там, херовыми они были.
Астрид, чьё имя звучало как «красота богов», поистине соответствовала своему наречению, вот только удачливой не была. Пару дней назад потеряла дитя во время тяжёлых родов. Хрупкая психика, слабое тело – лакомый кусочек для озлобленного призрака. Поселившись в теле мученицы, он начал пускать корни да въелся так быстро и к тому же глубоко, что раскалёнными щипцами не выдрать, куда уж там лезть со святой водой, что притащили бесполезные служители церкви.
Ритуал оборвался на середине заклинания. То ли один из клириков испугался, то ли ему не хватило духовной силы, но магические цепи, что сковывали одержимую, порвались, и Астрид вырвалась на свободу, круша и расшвыривая всех и вся. Фолкор Хоув, плюнув на бесполезных представителей дома Господня, в сердцах проклиная последних, а больше самого себя, поклялся больше никогда не прибегать к помощи священнослужителей и под их ошарашенными взглядами начал говорить заклинание на древнем языке. И не на латыни и даже не на руническом, а на языке столь проклятом, что волосы на спинах церковников встали дыбом, хотя куда ещё больше.
