Утро. Тихое и безмятежное. Хоть час был ещё ранний, солнце уже довольно высоко поднялось над горизонтом, окрашивая воду в серебристый цвет. В свете утреннего светила водная гладь блестела, будто зеркало. Свежий ветерок и солёный запах моря умиротворял смятенную душу. София прикрыла глаза и сделала глубокий вдох. Давно ей не было так хорошо и спокойно. С момента, как умер Борис.
Соня винила себя в его смерти. В тот день, когда он погиб в автокатастрофе, они крепко поссорились. Если бы только она тогда сдержалась, если бы только нашла менее резкие слова, возможно сейчас они вместе стояли бы здесь, на палубе, и наслаждались этим прекрасным утром.
Так некстати вернувшиеся воспоминания вновь наполнили сердце болью. Прошло уже почти семь месяцев, но горе по-прежнему давило тяжким грузом, словно всё случилось только вчера. Она помнила в деталях тот роковой день: разговор на повышенных тонах, хлопок дверью и телефонный звонок, разделивший жизнь на «до» и «после». Мир Сони рухнул. Она всё ещё держала трубку возле уха, но уже не слышала того, что говорил безликий голос, выразивший соболезнование. Глаза закрыла мутная пелена, разум отключился, и лишь единственная мысль продолжала биться набатом в звенящей пустоте сознания: его больше нет. Она не помнила, как, увидев застывшую в оцепенении невестку, подошёл свёкор, заглянул в невидящие глаза и забрал трубку из сведённых судорогой пальцев, как выслушал то, что говорил бездушный голос, не говоря ни слова завершил вызов и впился нечитаемым взглядом в стоящую перед ним девушку. Дальше всё, как во сне: поездка в полицию, опознание, потом похороны. На кладбище она потеряла сознание. Рухнула прямо в яму, когда опустили гроб. Очнулась от резкого запаха – кто-то сунул под нос нашатырь. Перед глазами всё плыло. Как потом выдержала поминки, одному Богу известно. А дальше… Дни слились в один смазанный поток. Дни, где не было Бориса, а от неё осталась только половина.
От горестных дум отвлекли голоса. Двое матросов прошли мимо, спеша на вахту. Соня проводила их взглядом и вновь обернулась к морю. Боль понемногу отступала, оставляя после себя слабое горькое послевкусие. Всё же прав был Аристарх Севастьянович, когда настоял, что пора ей отпустить горе и начать жить дальше. Бориса не вернёшь, а она ещё слишком молода, чтобы зарывать себя живьём в могилу. Это именно он купил ей путёвку в круиз, дабы Соня могла развеяться и сбросить с себя груз прошлого, чтобы потом начать с чистого листа. Ведь в тот день она потеряла не только мужа, но и нерождённого ребёнка.
