В конце мая, город выглядел совершенно осенним: сквозь затянутое серой марлей небо сеялся мелкий, почти невидимый дождь. Было неуютно и промозгло, захотелось обратно в обжитую тёплую тесноту плацкартного вагона, где я тряслась на верхней полке почти трое суток. Одно радовало – нас встречали! Подтянутый, интеллигентного вида мужчина, поздоровавшись, подхватил сумки, и быстрым шагом направился к выходу из вокзала, где новоявленных сотрудников ожидала чёрная, взмокшая иномарка.
Милана – мой непосредственный начальник, всю дорогу весело щебетала с Алексеем Михалычем (так он представился), оказалось, что они давно знакомы, он фактически является другом семьи, ну и по совместительству – директором гостиничного комплекса. Мне же приходилось скромно помалкивать и привыкать к новым людям, их отношениям, бегущему за окном пейзажу разлинованному виноградниками и пирамидами тополей, к южному неласковому в этот час небу, под которым предстоит жить и работать всё лето.
Отель, где нас поселили на денёк перед отправкой на базу, располагался у самой кромки моря. Из окна были видны изогнутые, узловатые сосны с необычно длинными иглами и огромными шишками, которые падали на траву газона с приглушённым звуком, да там же и оставались, никто их не убирал.
Сезон ещё не начался. Это ощущалось в безлюдной тишине улиц, на которых только просыпались после спячки многочисленные кафешки, бюро по размещению отдыхающих раскидывали свои незримые сети, южные базары радовали голодный глаз крупной глянцевой черешней и ароматной, просящейся в рот, клубникой.
Город готовился к празднику жизни, разбивая цветники из вазонов с геранью, выращенной в зимних садах; расчехляя статуэтки писающих мальчиков в фонтанах; навешивая гирлянды разноцветных фонарей на деревья и фасады домов. Всё это казалось мишурой, по сравнению с истинным великолепием, поражающим своей величавой мощью и красотой – Морем!
После освежающего душа и обеда в небольшом уютном ресторанчике отеля, мы двинулись на пляж. О купальниках не могло быть и речи – прохладный упругий ветер тут же взъерошил волосы на голове, заставил застегнуть на молнию ветровку. Единственно, на что я отважилась – это разуться, закатать джинсы и пройтись по кромке сырого песка с набегавшими пенными волнами.
