Переход Суворова через Гималаи. Чудо-богатыри «попаданца»

Петербург

15 марта 1801 года

– Моя воинская честь, сир, не пострадала, ибо тогда я был еще молод! К тому же противником стал ваш непобедимый маршал Суворов! Да и другие наши прославленные генералы не имели удачи в боях с войсками вашего императорского величества!

Второй консул Французской Республики, дивизионный генерал Жан Виктор Моро, еще не достигший и сорока лет, в расшитом золотой мишурой синем мундире горделиво вскинул подбородок, как будто заранее ожидал от российского императора похвалы. И он своего достиг, услышав из уст собеседника должную оценку собственных дарований.

– Вы тоже неплохо дрались, генерал. Фельдмаршал о вас самого прекрасного мнения – сказал, что вы из лучших военачальников Франции. Да и войска первого консула Гоша мне собственными глазами довелось зреть в сражении под Яффой… Тоже, как и вы, энергичный молодой человек! Чересчур даже… Генерал Жубер вообще славный юноша, совсем как мой внук, только горяч не в меру – потому и бит был нещадно под Нови. А вы молодцом, что командование тогда приняли и войска отвели, не побежали от нас в панике ваши части…

«Для того чтобы в плен вместе с раненым Жубером под Миланом попасть! Нужно было войска отводить, мы же на неудачных позициях бой приняли и потерпели поражение!»

Моро горько усмехнулся, но на душе все равно стало легче. Первый консул Гош, в свою очередь, не смог и отступить, потеряв всю армию, а сам бежал в Египет.

– А так, – русский император широко улыбнулся, – славные были битвы! Ваши солдаты дрались великолепно, почти как янычары под Кагулом. Французы храбры как львы, и если бы моих солдат было вдвое меньше, то нас могли бы и победить! Вот только боги войны рассудили иначе…

Моро содрогнулся – несмотря на уважительный тон, в словах проскочила язвительная насмешка. При Нови и Яффе республиканские войска имели вдвое большую численность, чем русские, но были безжалостно разбиты. Четырехкратный перевес, как следовало из высказывания царя, тоже не стал бы надежной гарантией для победы над московитами. А потому сравнение с турками не вызвало резкой вспышки, а лишь горькое осознание собственного бессилия, которое вылилось в совершенно искренний ответ.

– Ваши солдаты, сир, достойны стать непобедимыми! Я видел их в бою не раз и не два и, честно признаюсь, не хотел бы еще раз столкнуться с ними на поле брани. – Моро внимательно посмотрел на Петра, но совсем иными глазами, чем прежде. То, что он раньше принял за старческую немощь, оказалось насланным мороком, миражом, утренним туманом, наваждением, призванным скрыть подлинную сущность.