Рыночные порядки и законы прочно входили в обиход новой России, круша все на своём пути. В потоке событий не разбираясь, кто прав, кто виноват. Они просто делали свое дело невзирая на лица и судьбы подвластных им людей. Но вера в общечеловеческие ценности проводила свою негласную проверку стойкости своих убеждений и жизненных устоев. А как ещё, спросите Вы? Нас так учили, нас так воспитывали. Партия сказала надо – комсомол ответил есть. Идейные. На всю голову. Но свою рубаху, которая ближе к телу, как выяснилось, никто не отменял.
Мой договор долгосрочной аренды банковской квартиры был пущен на фантики, работы не стало. Знающие люди мне все сказали, знакомые лица растворились в толпе никогда не бывавших в моей ситуации людей. Родных и близких, понятное дело, я никогда не напрягала – с детства была самостоятельной и независимой. Пришлось подключать Высшие Силы. Их час настал.
Это сейчас количество церквей и поход в них на службу стали привычным делом. Эзотерические знания и прочие течения-учения уже норма. А тогда то, что мы знали: «Партия – наш рулевой», «Вперёд- к коммунистическому будущему». Светлые идеалы человечества в образе вождей мирового пролетариата прочно закреплялись в сознании советских людей как самые главные святыни всех времен и народов. Да и не престало октябрятско-пионерскому поколению, выходящему из комсомольского возраста, интересоваться вопросами познания духовных законов. Тёмные мы были в этой сфере. «Темнота – друг молодежи». Тонко, однако, подмечено. Был и такой лозунг в наше время великих свершений. Я, во всяком случае, была далека от христианского учения. Проще сказать, близка к марксистко-ленинскому. Одних работ его классиков сколько было законспектировано в свое время и докладов сделано. Впрочем, далека, как и от других известных мировых конфессий. Хотя состояла номинально в вероисповедании, так как была крещена бабушкой в глухой провинции в 11-летнем возрасте, ничегошеньки в этом не понимая. Всё что запомнила об этом событии, так это то, что рассказывать о нем никому нельзя. А это, в свою очередь, закрепилось в мозгу как нечто страшно постыдное, одним словом, запретное. Пластмассовый крестик, как голенький детский пупс был завернут в тряпочку и спрятан бабушкой в деревенский сундук, как свидетельство выполненного долга. Без шуток.
