Повозка тряслась и подпрыгивала на ухабах, а магистр, сидя на жесткой скамье, подпрыгивал вместе с ней, каждый раз сжимая голову в плечи. Руки за его спиной были крепко стянуты, и он был не в силах помочь себе удержаться при подобных маневрах. Довольно часто его голова встречалась с чем-то твердым и угловатым, и тогда ему казалось, что в повозке помимо него и принца везут еще кучу дров или различных пиломатериалов. Проверить свои догадки ему, увы, не представлялось возможным с тех пор, как им водрузили мешки на голову, чтобы затем «любезно» затолкать в повозку. Побои все еще болезненно отзывались по всему телу, и магистр не вполне помнил, когда очнулся. Впрочем, возвращение сознания не принесло заметного различия от бессознательного состояния. Мешок по-прежнему застилал взгляд, пропуская сквозь себя скупое решето света и череду размазанных пятен. Вонял он не меньше положенного, но с этим запахом Лагранн уже понемногу свыкся. Звон в голове не прошел полностью, как и привкус крови во рту, но теперь он все же был в состоянии соображать, хоть это и давалось с трудом.
Для начала магистр попробовал восстановить цепочку событий от момента, когда на выезде из Старой Гавани его наградили мешком и крепкими побоями. Оказалось, что до этих событий он помнил все вполне сносно, но дальнейшее застилало туманом, вплоть до последнего часа, когда он очнулся и пребывал в некой прострации. Решив не обращать внимание на тряску и на болезненные встречи с всевозможными углами, Лагранн попробовал расставить основные приоритеты, даже сформировать подобие плана. Прежде всего его интересовала судьба наследника: был ли принц рядом, а если и был, то в каком состоянии? Для ответа на эти вопросы хватило бы просто подать голос. Это, конечно, был риск, ведь неизвестно, кто сопит рядом, и как он отреагирует на вопросы магистра. Вполне возможно, новыми зуботычинами.
Верховный магистр был не из робкого десятка. Да и потом, если его не убили сразу, то наверняка не станут делать этого и в повозке. А пару оплеух и пинков он уж как-нибудь перетерпит.
– Мой принц? – просипел Лагранн, на всякий случай втянув голову в плечи.
Ожидаемого удара на удивление не последовало, впрочем, как и угрожающей ругани. Зато послышалась неясная возня, и голос юноши прозвучал совсем близко, приглушенный, судя по всему, схожим с мешком.
