Книга состоит из ранее опубликованных рассказов литератора, выступающего под псевдонимом, Вячеслав Петрович. В своих произведениях автор делает попытку поймать нить, которая незримо связывает людей между собой и Богом, присутствующим в каждом из нас, даже, если человек считает себя атеистом.
В рассказе «Колинька» любовь сестры хозяйки психоневрологического диспансера и бессловесного пациента Колиньки, как крик отчаявшегося в одиночестве ночи человека в попытке докричаться до того, кто дал человеку великое чувство любви.
Отчаянная тоска в рассказе «Сурик» о потерянной и никогда уже ему недоступной дороге, по которой за закрытую перед Суриком дверь идет случайно встреченный им юноша, едва не приводит к убийству юноши. Убийству, потому что не догнать на этой дороге Сурику юношу, не остановить, не сломать, как вероятно, ломал он таких внешне слабых на зоне.
Женщина в рассказе «Кошка», пытающаяся забыться в не очень любимой работе, находит любовь там, где и не ожидала найти.
Тоска встречи двух стариков в рассказе «Пепельница» освещает заколки памяти, в которые они не заглядывали прежде и словно лучом задрожавшего в руке фонарика, выхватываются из темноты мгновения любви и оказывается, что любовь не это «встречи со стиснутыми стонами, в гостиницах на час…».
Производственный рассказ «Жара» о двух пожилых людях по жаре, осматривающем разбросанные на железнодорожных путях вагоны. Зачем смотреть если никто не узнает, ходил или не ходил ты по жаре. Рассказ о нравственном выборе человека и отношению к этому выбору других людей.
Родник начинал ручей. Ручей с уступа нижней терраски склона оврага падал в лужицу, из которой утекал по дну оврага в заросли буйно разросшейся малины. Выше по склону на широкой террасе под старым, похожим на осьминога пнем Саша увидал лисицу и двух сереньких лисенка. Заметив Сашу, лисица увела лисят в нору под пнем, а Саша долго смотрел в сторону пня, чувствовал, как за ним наблюдает лисица. С этих пор Саша часто приходил к оврагу и подолгу таился в надежде еще раз увидеть лисицу с лисятами.
Саша наткнулся на родник в поиске грибов, упрямясь от советов: «отродясь в овраге грибы не росли». Грибы не росли, но журчал ручей и пели птицы, и небо в овраге было высокое и спокойное. На противоположном от норы склоне оврага подкопанные лесенкой ступеньки обносились временем и ненадобностью, деревня обезлюдела молодежью, а бабки на родник не ходили, не с их ногами спускаться, соскальзывая со ступенек и удерживаясь за кусты. Саша присаживался на корточки у лужицы, ветер раскачивал березы по краю оврага, они шумели листвой, казались высокими, готовыми упасть вниз, и одиночество истомой вечной жизни удерживало Сашу на дне оврага.
