Ставрогин снял допики, очки дополненной реальности, сунул в рот тонкую дужку, уставившись в пустую сероватую стену, где только что плыли перед ним строчки, графики, картинки.
– Ниночка, зайди.
В проеме отъехавшей двери почти мгновенно материализовалась секретарша – ворох кипенно-белых рюшечек над черной юбкой, розовая прядь игриво выбилась из-за ушка.
– Достань там, – неопределенный жест, – ну, сама знаешь.
Секретарша открыла встроенный шкафчик. Вынула полупустую бутылку коньяка и широкий хрустальный стакан.
– И себе.
Рюшечки протестующе встрепенулись:
– Роман Игоревич, я же не… Вы же знаете.
– А ты не пей. Просто налей. Не булькать же мне в одиночку. И присядь, – взмах в сторону стоящего у стола казенного кресла.
Звякнуло. На столе оказался серебристый подносик не больше носового платка. Девичья рука плеснула коньяк в стаканы: щедро, до половины, в один, совсем на донышко в другой.
Ставрогин покрутил стакан, топя в нем тяжелый взгляд. Ниночка чувствовала эту тяжесть, взгляд уходил на дно камнем и не желал всплывать. Это настораживало. Она ждала продолжения – не выпить же ее зазвал босс в свой кабинет.
– Нина, – жестко прошелся ладонью по лицу, сминая, стирая с него сомнение, в два глотка осушил стакан, – тут такое дело… Я бы и не сказал, но ты сама узнаешь. Отчеты группы я тебе уже скинул. Всплыло дело о ГПТ-16. И по всему выходит, шаол не сами на него выскочили. Был предатель или агент.
Он взял бутылку, долил в свой стакан.
– Четверть века дело в архиве пролежало. Война давно кончилась. Отболело уже. Я думал, все, коркой заросло, а тут… Какой-то историк дело из архива поднял. Не знаю, что он там найти хотел, но нашел, вот… – он протянул допики секретарше. – Ты не читай пока, потом. Ты послушай.
Нина нацепила на нос очки. Великоваты, но это не важно. По стене побежали графики. В уши влилась какофония шумов – запись всех транспортников каравана, что автоматически делает крейсер-матка.
– Услышала?
Она помотала головой.
– Давай еще раз.
И она услышала. Возможно, потому что была готова услышать. Или просто запись уже очистили от лишних наслоений. Тоненькая прерывистая звуковая нить – телепатема, усиленная передатчиком шаол. Она прокрутила сигнал второй раз. И третий. Сняла очки. Сжала стакан с коньяком – Ставрогин увидел, как побелели лишенные лака ногти – судорожно поднесла ко рту, поставила обратно на стол. Растерянно глянула ему в глаза:
