Долина царей

О книге

Автор книги - . Произведение относится к жанру современная русская литература. Год его публикации неизвестен. Международный стандартный книжный номер: 9785006274235.

Аннотация

Василий-нагоходец. Ксения Блаженная. Царь Иван. Царская невеста Катерина, она же Диаволица. Мать Василия знахарка Марина, царь-Медведь – его отец; белокосая девчонка-скиталица; дети во взорванной церкви; солдаты, генералы на военном совете… Это герои книги. Василий и Ксения – юроды, люди солнца, они излучают любовь. Царь – символ безмерной земной власти; Катерина – носитель Адского огня.Рай побеждает Ад. Любовь побеждает войну. Добро торжествует. Мы все верим в это…

Читать онлайн Елена Крюкова - Долина царей


Дизайнер обложки Владимир Фуфачёв


© Елена Крюкова, 2024

© Владимир Фуфачёв, дизайн обложки, 2024


ISBN 978-5-0062-7423-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ДОЛИНА ЦАРЕЙ

Что тя наречемъ, Василіе преблаженне?

Наготою тѣла послѣдовалъ еси Христу,

мудрѣйшимъ юродствомъ прехитрилъ еси діавола,

сего связая пленицами слезъ твоихъ

и богатство нося въ души некрадомо,

вся Христова ученія дѣломъ исполнилъ еси.

И нынѣ на небесѣхъ ликуя,

непрестанно моли Христа Бога

спасти души наша.


Мѣсяца Августа во 2-й день.

Служба святаго блаженнаго Василія,

Христа ради юродиваго, Московскаго чудотворца.

На стиховнѣ стихиры, гласъ осьмый, подобенъ.

Колядка

– Я спляшу вам мою жизнь, да она, глянь, кончается, держись, воском пламенным по свече сползает. Я сам горячий ветер, посреди разбитых створок перловиц, на сыром песке, стою, а ведь уже снег выпал, да что там, небесный потолок рухнул, и стеклянные осколки все, все наземь посыпались. Отломки. Прозрачные. Страшные. Режут ножами. Стекло, оно такое: морозом ожжёт и надвое разрежет. И та половина, где твой рот и нос, будет орать, сквернословить и дышать. А нижняя, где срамное твоё величие замирало, смешно и бесчестно, и подло предавало, и извергало боль и грязь, – молчать будет, вздрагивать будет, содрогаться. Ты обречён! Человека раздваивать нельзя. Вот он родился святым, а помрёт разбойником? Так не бывает! А вот как бывает: рожден разбойником, а погиб святым, святее некуда. Вы думаете, я всю жизнь мечтал быть распятым? Или саблями изрубленным? Или в петле повиснувшим, ногами суча? Или чтобы снаряд рядом взорвался, или пули меня всего изрешетили, как красивого, нежнейшего святого Севастиана – хищные стрелы?.. Ха! Да и не думал я так! И теперь не думаю! Не надо мне мученичества. Но кто же знает наш завтрашний день?

Я вижу, вижу тот день, белый горностай, синий василёк. Так ясно, чисто вижу. Я, когда гляжу в прошлое, будто кто предо мною стекло грязное, закопчённое мокрой тряпицей вытирает, и вижу всё, что за стеклом, и вдруг р-р-раз! – и нет стекла, один воздух синий, толща времен, и дрожит, а я рыба, рыбка малая, костлявая, я в той воде свободно, вольно плыву. Зимний день! Зимка наша! В зиме, как в белом яйце – вся наша Русь. Иду по рынку! Людишки вчера торговали, сегодня торгуют, завтра будут торговать. А как бы мы жили без вечного торжища?! Что бы грызли, кусали, что бы пили жадно, поперхиваясь, плюяся, в кашле сотрясаясь?! Бочка вон перевёрнутая… рассол на снег вытек… на снегу и помидоры разбросаны: там, сям, – кровяно-алые, я-то давно не жрамши, вот бы на колени встать, морду во снег окунуть, к тем помидоринам протянуть – и завыть, и зубами вцепиться, и глотать наслажденно, забвенно… Но нет. Дальше иду, сквозь зубы свищу. На меня народец оглядывается. Взглядом то ожжёт навроде плети, то припечатает, то обласкает, а то поцелует. Глазами, да, можно и обнять, и расцеловать. На то они и глаза; ещё наши праотцы молвили про глазёнки так: зеркало души. Зеркало!.. Дед мой, едва помню его, ко Господу отошёл, когда я ещё, карась малой, на животе да на карачках по избе плавал, бормотал так, смешно языком заплетая: зерькило, зерькалишко. Потом снимет с головы тяжёлый железный колпак да в него глядится; гладкое железо, ровно озеро, дремучий лик отражает. А в книгах, ветхих и блаженных, на страницах, что под пальцами осыпаются высохшим сладким, изюмным печивом, начертано: ЗЕРЦАЛО. Меняется язык; то истлевает, то на костре сгорает, и палёным воняет, то рождается в муках, продирается сквозь лозунги и проклятья, пробивает штыком и копьём кровавые плакаты, летит над новым, неведомым снегом.


Рекомендации для вас