Получив свое расписание в деканате, Тиффани зашла в аудиторию на первую пару по самой любимой истории искусств и под нахальные присвистывания тройки парней за спиной села на второй ряд трибун. Кабинет был небольшой, немного скругленной формы, с огромными окнами, завешанными тяжелыми портьерами, старыми деревянными партами и подиумом внизу с расположенным на нем преподавательским столом, потертым кожаным креслом и широким экраном для проектора сзади. Пару минут в аудитории стоял галдеж: все бурно обсуждали прошедшее лето, а кто-то уже разглядывал новенькую однокурсницу и, кивая в ее сторону, что-то заинтересованно шептал своим друзьям. Девушка хмыкнула, откинувшись назад и перекинув ногу на ногу, за пару секунд до того, как в кабинет вошел высокий статный мужчина, и все, утихнув, расселись по местам. Профессор поприветствовал студентов с мягкой приятной улыбкой, напомнил как его зовут, если вдруг за лето все забыли, на что аудитория тихо рассмеялась и, включив экран, начал лекцию.
Тиффани слушала мужчину чуть ли не раскрыв рот, и дело было не в интересующем ее предмете. Она, невольно подавшись вперед, разглядывая преподавателя с головы до ног. Профессор Харрисон, как он представился, выглядел скорее как кинозвезда, чем преподаватель института: высокий и элегантный, с аккуратно уложенными слегка вьющимися волосами, выраженными скулами, легкой отросшей щетиной и взглядом, моментально проникшим девушке куда-то под кожу. А фигуру мужчины обтягивал классический костюм оттенка молочного шоколада и пепельно-белая рубашка под ним.
– Следует также отметить, что в раннем романском стиле прослеживается влияние римского мыслителя и философа Аврелия Августина, жившего в период с 354 по 430 год нашей эры, – профессор говорил не спеша, но четко, а его глубокий голос завораживал. – Аврелий Августин превосходно чувствовал красоту, был чувственным экспрессивным человеком и при этом, будучи христианином, понимал, что божественная красота намного превосходит зримую, земную красоту. Августин различал два вида красоты: красоту форм, воспринимаемых зрением, и красоту движений, воспринимаемых зрением или слухом.
Мистер Харрисон машинально почесал пальцами щетину, поправил округлые очки и перещелкнул слайд, перелистывая фото Аврелия на подборку романской архитектуры. Но Тиффани, как бы ни любила тематику античной архитектуры, была сосредоточена лишь на фигуре впереди нее. «Твою ж мать, я сплю что ли? Тут все преподы такие или мне повезло попасть вот именно к нему?», – думала она, теребя ручку. Пока девушка вглядывалась в каждое движение мужчины и утопала в его голосе, лекция пролетела будто за считанные минуты, и вся группа уже начала расходиться. Видимо, сильно увлекшись своими мыслями, она доигралась с ручкой и та улетела куда-то под стол с громким щелканьем, выводя хозяйку из транса. Захлопав глазами, Тиффани поднялась с места, оглядывая опустевшую аудиторию: здесь была только она и профессор, что-то перебирающий на своем столе. Тихо поднявшись с места, девушка опустилась под стол разыскивая пластиковую беглянку. Кажется, она успела подмести весь пол рыжими прядками, пока нашла ее и, наконец, встала с пола. Мужчина только заметил ее и, мягко улыбнувшись, спросил:
