Попасть в адвокатуру в конце прошлого столетия было все еще сложно.
Костяк составляли люди определенной национальности. Профессия передавалась из поколения в поколение. Адвокаты были грамотные, работу выполняли хорошо. Клиента до нитки не обдирали.
Для зачисления в Московскую городскую коллегию адвокатов, требовалось сдать серьезный экзамен.
Я лично стал адвокатом только со 2-го раза. Мэтры завалили.
Первое время приходилось много работать, почти бесплатно. Ну, не совсем бесплатно. Какие-то, небольшие деньги государство перечисляло за работу по уголовным делам безденежных клиентов. Но это были крохи. Надо было нарабатывать клиентуру.
Перед рассмотрением очередного такого дела, заглянул в кабинет к судье Виниченко.
– Валентина Николаевна, можно?
– Заходи Чернов. Чего хотел?
– Да, там, завтра будет дело по наркотикам. Следователь вменяет сбыт. Ну, какой там сбыт? Притянули за уши. Совсем сдурели.
– Так, не мешай мне готовиться. Давай, иди, – махнула рукой на дверь.
– Ну, Валентина Николаевна, паренек только начинает жить. Положительный. Семья хорошая.
– Слушай Чернов, тебе легче дать, чем отказать. Иди, пока не разозлилась!
Я, конечно, понимал, что судья со мной разговаривать по существу дела не будет. Но хотелось как-то заострить ее внимание на этом деле. Маленькая адвокатская хитрость.
Виниченко – женщина интересная, с юмором. По натуре холерик. В зале, перед началом слушания, всегда высказывала свое мнение об участниках процесса. И адвокат у нее балбес, ничего не понимает в юриспруденции. И обвинитель – представитель прокуратуры, ничем не лучше. Нагородили огород, сами не понимают, что вменяют. Следователь, который вел дело, вообще случайный человек в правосудие. Ну, а что касается сотрудников милиции, которые осуществляли задержание, то им самим самое место на скамье подсудимых.
Промыв всем мозги, резко меняла тон. Улыбалась: – Ну, хорошо. Давайте работать.
И надо сказать, что ее приговоры редко кто обжаловал. Придраться было не к чему. Высокий уровень.
Дело, которое слушалось в этот день, было не сложное. Доказывать ничего не надо было. Все очевидно.
Потерпевшие – мама и дочь, 25-летняя девица по имени Оля. Лицо уж очень ассиметричное. Дурнушкой назвать нельзя, но что-то отталкивающее есть. Живут вдвоем, но верховодит дочь.
