Посвящается Александру Дюма, чьи книги
донесли до миллионов людей, что такое
настоящее благородство, отвага и честь.
Глава первая
– Летит!
Маленький чумазый палец показал на крылатую человеческую фигурку, скользящую вдалеке на фоне августовского неба.
– Мне бы так…
Крестьянин раздражённо отчитал мальчишку. Несбыточные желания к добру не ведут. Лишь ветроголовой знати даны богатства и способность к полёту. С заоблачной высоты синьоры брезгливо взирают на сельскую суету. Ветроголовыми их зовут простолюдины, за произнесение этого прозвища запросто отведать плетей. Дворяне именуют себя высокородными теями.
Один из них, чей силуэт отвлёк крестьянского паренька от прополки грядок, мог похвастаться единственной привилегией. Искусство владения внутренней Силой, принадлежащее дворянству и открывающее путь в небеса, не гарантирует преимуществ, даруемых золотом. Благородное и претенциозное имя его – Алескайон Алайн – говорит о знатности предков. Они, к сожалению, не оставили наследникам ни земельных владений, ни ренты.
Именно нужда, неизменный спутник рода Алайнов на протяжении последних поколений, заставила Алекса проститься с отцом и отправиться на юг, в далёкую Леонидию, столицу империи, на поиски славы и приключений. Конечно, никто не возбранял ему оставаться при дворе графа-губернатора, постепенно наращивая военное и лётное искусство, иногда сопровождая своего синьора к герцогу Северной Сканды в качестве личной стражи. Но разве это жизнь? Провинциальное существование не по душе, если горячее сердце рвётся к подвигам, а фамильная честь требует новых доказательств, что Алайны по-прежнему достойны дворянского звания!
Несомненно, в столице его ждёт любовь. Пламенная, вызвышенная, а главное – взаимная. Другой Алекс и представить не мог.
Долгая дорога на юг пролегла через десятки городов и сёл. Впервые в жизни столько дней он провёл вне отчего дома, с ночёвками в трактирах, тавернах, постоялых дворах, бывало – и под открытым небом. Каждый раз, переступая порог подобного заведения, молодой человек прижимал к себе крыло, яростно всматриваясь в лица посетителей: не вызовет ли презрительных улыбок слишком заношенная летучая снасть.
Суровые, как скалы севера, тёмно-серые глаза пытались уловить хотя бы тень насмешки. Тогда – дуэль! Только дуэль.
