Братья. Книга 3. Завтрашний царь. Том 2

Ознобиша бродил вдоль стены, обтянутой старинными тканями. В тесноватой передней третьего сына не было резных полок с тленом древних добыч. Здесь жила молодость, устремлённая к свершениям, а ковры на полу лежали почти всегда свёрнутыми, чтобы шёрстку не сминали сапоги воинов, не забивали опилки. Как же Ознобише нравилось здесь!..

Седмицу назад Эрелис сказал ему:

– Твоё разыскание касается судеб праведных. Долг обязывал меня предложить владыке сотворить подношение перед ступенями трона.

То есть там, где рукотворную ветвь обнимала привидевшаяся верёвка. Ответ мог быть только один.

– По воле государя этот райца объявит добытую правду там, где государю будет угодно…

Хотя в груди вдруг стало пусто. Совсем ненадолго.

Глаза Эрелиса блеснули пониманием, сочувствием, хитрецой.

– Увы, – вздохнул царевич. – Здоровье великого брата требует сберегать его силы для державных забот, не расточая на… дела старины, неизвестно зачем поднятые из праха. Твой труд затрагивает лишь меня и мою ветвь, поэтому ты поднесёшь его здесь. Слушай же: вот кого нам следует оповестить…

Перечисление легло в память, на услужливо подставленный невидимый лист. Девки-снегурки улыбнулись издалека.

Вчера сенные прислужницы мало не языками вылизали каменный пол, а молодые рынды задали трёпку коврам. Харавониха ругалась, как прачка, самолично гоняя приспешников на поварне, а дядька Серьга лез в петлю, обнаружив, что выходной кафтан Эрелиса безнадёжно сселся в плечах.

Так, по крайней мере, рассказывала Нерыжень, когда они с лохматым мезонькой встречали райцу из Книжницы. Ознобиша слушал рассеянно. Больше внимал звучанию милого голоса. И смутно завидовал людям, для которых завтра будет просто днём среди дней.

…Царский райца похаживал взад-вперёд, следил бег узора на старинной парче, горевал о вылезшей нитке, словно это было самое главное в жизни. Сам понимал, что к вечеру улыбнётся нынешнему смятению.

К вечеру, может, и пальцы саднить прекратят. С утра Ознобиша их изрядно намял, проверяя скоропись Ардвана. Сын рыбака держал писало, как краб клешнёй. От этакой хватки приходили в отчаяние учителя Невдахи, пусть Ардван и записывал быстрее, чем они могли говорить.

Молодому райце всё было мало.

– Не просто слово за слово! Ты беседу тела мне улови! Взгляд, усмешку, взмах рукава! Всё отметь! Чтобы внуки Эрелиса, листая дееписания, как бы сидели здесь, среди нас…