Отведение Даниила и его друзей в Вавилон; Их жизнь и воспитание при дворе Навуходоносора; Испытание царем мудрости друзей.
Была пора царя Иоакима.
Он Иудеей правил третий год,
когда к воротам Иерусалима
от города, что выстроил Нимрод,
Навуходоносор – царь Вавилонский
направил войско с морем колесниц,
перед которым все склонялись ниц.
Земля дрожала под лавиной конской.
И на холмах открылся перед ним,
и осаждён был Иерусалим.
Была осада долгой и надсадной.
И вот Господь персидскому царю
поникший город предал безвозвратно,
пустил врага к святому алтарю.
Иоакима, золото, сосуды
из Дома Божия отправил в Сеннаар
могучий царь, как богу Белу дар –
потворщику языческого блуда.
А Божий Дом в плену осиротел
и вскоре примет скорбный свой удел.
И приказал владыка Асфеназу –
начальнику помощников своих,
чтоб тот, не тратя времени, тот час же,
израильтян приметил молодых.
Чтоб отроков здоровых и красивых
из рода царского и княжеских домов,
из тех, кто для служения готов
в его чертогах – умных, не ленивых,
отправил для ученья в Вавилон.
А слово царское для евнуха – закон.
Чтоб им открыли книжные богатства,
Халдейский преподали им язык.
И ежедневно и вино, и яства
давали те, к которым царь привык.
Воспитывать их царь велел три года.
И после, в новом облике своём,
они должны предстать перед царём
учёными из царственного рода.
Меж ними были отрок Даниил,
Азария, Ананья, Мисаил.
К их именам, народным – иудейским,
не мог привыкнуть евнух Асфеназ.
Стал называть он их на лад халдейский,
по делу обращаясь всякий раз.
Назвал он Валтасаром Даниила,
Ананию Седрахом он назвал.
Азарию Авденго имя дал,
и превратил в Мисаха Мисаила.
И день за днём пошла их жизнь в плену.
Лишь сон являл им милую страну.
Но царская еда для Даниила
является нечистой, ведь она
из мяса всех животных, что забили,
молитвами богам осквернена.
Он обратился с просьбой к Асфеназу:
«Пускай нам царской не дают еды.
В таких растратах вовсе нет нужды.
От царских вин, мы усыпаем сразу.
Для пропитанья нам нужны всегда
лишь овощи да чистая вода».
И Асфеназ на то ему ответил:
«Боюсь я господина моего.
Его приказ важней всего на свете,
а пищу и питьё назначил он,
И если он увидит ваши лица
худее, чем у отроков иных,
что вы бледней и худощавей их,
то мне от гнева царского не скрыться,
и день мой ясный превратится в ночь.
О нет! Я в этом не могу помочь»!
