На кухне завизжал чайник. Мокрые тарелки громко стучали друг о друга, выскальзывая из маминых рук. Телевизор играл во-всю, но на него никто не обращал внимания. У меня – наушники, у мамы – песенки под нос.
Я сняла чайник с плиты и налила кипяток в кружку.
Обожглась.
Сердце подпрыгнуло, глазам нечего было передать мозгу, и тот заставил всё тело стоять секунд пять в оцепенении – мол, разберись с обстановкой, человек. Что-то не так.
– Опять выбило! – близко вздохнула мама. Её было слышно даже сквозь биты попсовых песен.
Она прошла к входной двери, вышла в подъезд.
– Опять? – спросила я то ли темноту, то ли себя. Сняла наушники.
Мама долго включала и выключала рубильник на лестничной площадке. Щёлкала вверх-вниз. Сначала обычно, буднично, как и раньше. Потом с претензией – резко и громко. Потом с непониманием – медленно, робко. И наконец совсем без надежды – так, на всякий случай. Обычный «щёлк-щёлк».
Нет, света нет.
Кругом тьма, даже в соседних домах свет не горит. Я сняла наушники: в темноте музыку слушать не особо весело.
– Авария где-нибудь. Через час дадут, – слышалось эхо голоса соседки в подъезде.
– А я думала, у нас опять пробки выбило, – отвечало мамино эхо. – У нас каждую неделю выбивает.
– Так не включайте всё сразу, и выбивать не будет, – по-доброму посоветовала соседка.
Мама зашла в квартиру, закрыла дверь под освещением фонарика на моём телефоне.
– «Не включайте»! – передразнила она соседку. – А как не включать? Это ведь жизнь. Жизнь должна кипеть, кричать, светиться. А не вот так. Правильно, Анка? Ну и пусть мы платим вдвое больше за электричество. Зато живём как надо!
Наверное, мама хотела, чтобы соседка услышала эти слова, но её дверь захлопнулась раньше нашей. Я слышала.
Как так получилось, что темнота неразлучно связана с тишиной?
В общем-то, с мамой я была согласна: жизнь – в движении, в звуках, в свете и в тепле. Но стоило только свету покинуть нашу квартиру, как наша жизнь остановилась. Остановилась до победного пиканья микроволновки, вещающего о том, что провода снова полны электричества.
Микроволновка запищит, кухню зальёт искусственно-белый свет, зажужжит ноутбук, и проснётся диктор в телевизоре. Я надену наушники, мама домоет посуду. Всё станет как прежде. А пока что мы сидим с мамой за кухонным столом перед широкой, горящей мелким светом свечой.
