Дилан Раск, миллиардер и филантроп, принял его в небольшом и уютном кабинете, располагавшемся на третьем этаже штаб-квартиры одной из принадлежавших Раску компаний, которая специализировалась в области имплантируемых нейрокомпьютерных интерфейсов.
– Проходите, мистер Роббинс, присаживайтесь, чувствуйте себя как дома. – Раск блеснул своей фирменной, известной на весь мир улыбкой. – Мы ведь, кажется, уже встречались, не так ли?
Он привстал из-за стола и дружелюбно протянул руку для рукопожатия, показав при этом неожиданно упитанный живот, который весьма портил его импозантную и в высшей степени привлекательную внешность. Раск был без привычного, всегда идеально сидящего на нем пиджака, а белоснежная сорочка только еще больше подчеркивала тщательно скрываемую на публике некрасивость так некстати начавшего полнеть тела.
– Спасибо, мистер Раск, – сказал Роббинс, улыбаясь в ответ. – Да, мы мельком виделись пару лет назад на приеме в Белом доме. Если не ошибаюсь, прием был по случаю очередной годовщины принятия Закона о защите пациентов и доступном здравоохранении.
– Да-да, конечно, я начинаю припоминать.
Они уселись, и Роббинс с интересом оглядел кабинет.
– У вас тут прямо как в театре перед премьерой. Не хватает только оркестровой ямы с доносящимися оттуда звуками настраиваемых инструментов.
– Мы здесь регулярно устраиваем демонстрации наших прототипов для потенциальных инвесторов, – сказал Раск, – отсюда и весь этот антураж.
Стены кабинета, кроме той, в которой находилась входная дверь, были красиво задрапированы тяжелыми темно-синими портьерами, мягко подсвечиваемыми откуда-то снизу. От левой стены почти до середины кабинета тянулось небольшое возвышение наподобие авансцены, огороженное блестящими стойками, соединенными черными провисающими канатами. С потолка, освещая центр этого возвышения, отвесно вниз падал столб яркого света от круглого люминесцентного светильника. Все это в совокупности создавало в кабинете необычную таинственно-театральную атмосферу, которая по замыслу его хозяина должна была с первых секунд погружать посетителей в состояние легкого, приятного транса. Сам Раск восседал у дальней от двери стены во главе длинного стола для совещаний, уставленного креслами с суперэргономичным дизайном. Стол был пуст, за исключением небольшого сенсорного монитора, стоявшего перед Раском. Единственная не завешенная стена представляла собой два больших разделенных дверью экрана, на которых крупным планом красовался марсианский пейзаж.
