«Теряют больше иногда. Кто мало видел – много плачет».
За все века ничей талант сей слог совсем не переиначит.
Этой крылатой фразы суть истолковать вам попытаюсь,
Почти всю правду расскажу, хотя немного и стесняюсь.
Повествование мое с комедией отнюдь не схоже,
Испанских трепетных страстей в свою канву впускать негоже.
Реальность времени проста: за кем бабло, тот правит миром!
И стало вдруг у всех в чести зло прикрывать златым мундиром.
Там, где любовь, там денег нет! А там, где бизнес, – лишь утраты.
И обвинять себя не смей! В твоих грехах другие виноваты.
Пока ты молод и зелен и покаянья не обрел перед горой Голгофой,
Воспринимаешь завсегда все неудачи личной катастрофой.
Заполучив грехи с годами, увидишь жизнь глазами старой черепахи.
Ничто не спровоцирует тебя и не заставит жить во страхе.
Я вывел формулу свою! Сей текст Лопе де Вегу не порочит.
«Теряют больше иногда. Кто много видел – мало хочет!»
Это было обычное летнее теплое утро. Прошел ровно год с того дня, как Гриша услышал в здании отделения милиции свои настоящие имя и фамилию. После похищения неизвестными от здания банка в Москве, после пытки сывороткой правды в больнице Егорьевска, где бандиты требовали выдать пароли к заграничным счетам его семьи, после случайного побега из дома в садовом кооперативе Шатурского района, где его удерживали связанным, после чудесного спасения в лесу, где его снова настигли похитители, он потерял память и ничего не знал о себе до момента появления своих родственников. Десять дней в Шатуре в состоянии биографической амнезии не прошли для него даром: он придумал себе имя Олег, познакомился с чудесными, чистыми душой людьми, под гипнозом выдал о себе часть информации, которая и позволила отыскать его близких и вернуться в семью. Именно в эти дни, только в 2006 году, все это и произошло с Григорием Тополевым, поэтому восьмое июля он отмечал как свой второй день рождения и имел на это полное право1.
Несмотря на то что они с Юркой вернулись из Москвы только в районе четырех утра, Гриша проснулся до полудня в предвкушении сегодняшней встречи с мамой. Он не видел ее с января и очень соскучился. Жену и детей он тоже не имел возможности навещать, но к ним он питал меньшую привязанность, чем к матери. После гипнотических сеансов у профессора Келидзе в институте имени Сербского память к нему вернулась, но он так и не сумел понять, в каком же объеме. Григорий до сих пор вспоминал какие-то малосущественные детали своей жизни и отчетливо осознавал, что еще бóльший пласт его памяти запрятан где-то далеко в тайных закоулках разума. С чувствами к родным и близким ситуация обстояла совсем печально: жену он терпеть не мог, к детям относился корректно нейтрально, как к чужим. И только мама и дед еще как-то теребили его скупую на эмоции душу, вызывая больше чувство преданности и благодарности, чем любви и уважения.
