Городу, в котором всегда пахнет кофе
I
Мощный удар грома прокатился по темно-синему грозовому небу и порыв ветра распахнул окно на террасе дома, стоявшего на скале. Беллатрикс Хольмберг, высокая стройная женщина, затянутая в элегантное бордовое платье, идеально облегавшее прекрасную для ее лет фигуру, подошла к окну и захлопнула его, сердито откинув рукой легкую белую занавеску, трепыхавшуюся на ветру, словно обрывок паруса.
– Обычно здесь редко бывают дожди, но последние пару дней мы переживаем настоящий шторм, – сказала женщина, поджав губы.
За круглым столом, накрытым белоснежной, искусно вышитой ришелье, скатертью, сидел полноватый мужчина с роскошными усами и похожая на сухую щепку пожилая женщина с собранными в тугой пучок светлыми волосами. Мужчина был мужем мадам Хольмберг, а женщине в скором будущем предстояло стать ее сватьей.
– О, не стоит так переживать по поводу погоды, дорогая Беллатрикс, – ответила мадемуазель Шарби, отпивая чай из белой фарфоровой чашки. – Шторм скоро пройдет.
– Я переживаю по поводу детей. Где они? Не хватало еще заболеть накануне свадьбы.
– Они уже давно не дети, дорогая, – мягко заметил господин Хольмберг. – И ничего с ним не случится, гуляют где-нибудь неподалеку.
Очередной раскат грома заглушил хлопок входной двери, и, хотя на террасе их никак не могли услышать, вошедшие в дом молодой человек и девушка испуганно замерли на секунду в темном холле. Они посмотрели друг на друга и прыснули со смеху. Парень промок насквозь, а девушке каким-то чудом, наверное потому, что она укрылась его курткой, удалось сохранить сухими пышные кудрявые овсяного цвета волосы.
– Мы опоздали к чаю, – прошептал парень, давясь от смеха.
– Опять эти старые перечницы будут ворчать! – тихо засмеялась девушка.
– Каро, это все-таки наши родные, – попытался возразить юноша.
– Поверь, Монс, я прекрасно знаю, что твоя мамочка меня терпеть не может, – отмахнулась девушка. – Впрочем, это взаимно! – она снова тихонько хихикнула.
– Ты невозможная! – он привлек ее к себе и поцеловал в мягкие влажные губы.
Двадцать минут спустя парочка все-таки почтила своим визитом белую террасу. Девушка переоделась в легкое платье небесно-голубого цвета и собрала свои пышные волосы в небрежный пучок, а молодой человек сменил промокшие джинсы и футболку на светлые брюки и белую рубашку с коротким рукавом. Они вошли, чинно держась за руки и постарались как можно искреннее выразить свои извинения за опоздание на чай. Альберт Хольмберг добродушно усмехнулся в усы, а губы женщин сжались в две тонкие прямые линии. Опоздать к вечернему чаю в их понимании было смертным грехом, прощения которому нет и быть не может. Беллатрикс нарочито глубоко вздохнула, подняла голову и, выпятив вперед подбородок, произнесла ровным и почти безучастным голосом:
