Приснился мне как-то сон… Не могу сказать точно, в какой день недели это было, только помню, что не очень давно. Засыпал вроде спокойно, ни о чём плохом не думал, а тут бах тебе, всё потемнело, потом яркая вспышка, и смотрю я откуда-то сверху на самого себя, лежащего в гробу. Народу толпится уйма, родственники, знакомые, друзья. Повисел я так немного, нет, думаю надо спускаться поближе, что-то здесь не так. Меня хоть и окружало при жизни много народу, кто-то для того, чтобы в чём-то помочь, а кто и для того, чтобы чего-нибудь урвать, вторых, конечно, было значительно больше, да что теперь об этом вспоминать, я для них теперь недоступен, ну разве кто изредка хорошим словом вспомянет, плохим-то всё равно побоятся. Народ-то у нас хоть и неверующий, но всё же старых порядков немного придерживается, видать, пугает его неизвестность за последней чертой, как не крути и не прославляй материальное благо, но оттуда ещё никто не возвращался, чтобы рассказать, как оно там живётся. И вот значит, как только подумал я, что надо бы спуститься поближе, чувствую, ноги мои во что-то упёрлись. Огляделся и смотрю, действительно стою в толпе, среди тех, которые пришли проводить меня в последний путь. Тут, конечно, ты понимаешь, что большинство из них просто лицемерят, строят плачущие гримасы, но вы знаете, всё равно приятно, хотя и ожидалось. Смотрю я на всё это и сначала понять не могу, вроде бы все вплотную около меня проходят, но ни кто не толкается. Посмотрел я ещё немного на это дело, и решил сам кого-нибудь слегка подтолкнуть, так это, как бы ненароком, подошёл к одному, посмотрел – вроде бы ни в друзьях, ни в корешах, тем более в родственниках у меня такого не было. Ну, тут вывод, разумеется, один, бичара решил на халяву незнакомого человека помянуть, значит, такого в толпе не грех и подтолкнуть. Порядочных людей толкать во время такого процесса как-то нехорошо, да ещё, упаси Бог, напугается, ладно, если слегка, а если человек впечатлительный? Ну, значит, встал я за его спиной, дескать, если что споткнулся, и нечаянно задел… Он хоть и халявщик, но всё же как-то неудобно в открытую свою ненависть показывать, тем более на собственных похоронах как-никак, а мужик в последний путь пришёл проводить. Осмотрелся я по сторонам, вроде бы на меня никто не смотрит, вернее, смотрят на меня лежащего, а то, что я стою рядом, не обращают никакого внимания. Ну, думаю, коли так, размахиваться, конечно, сильно не стал, но ладонью по плечу его всё-таки стукнул. Руку опустил, стою, жду реакции, думаю, если обернётся, тогда извинюсь. Время идёт, а он как стоял, так и стоит. Подождал я немного и думаю, наверное, мужик над бренностью задумался, вот и не почувствовал, я же его слегка, чтобы не напугать. Оглянулся я снова по сторонам, смотрю, все продолжают на меня лежащего смотреть, а если кто и не на меня, так в небо однозначно пялится. Ну что, думаю, мужик, похоже, не из нервных, можно и посильнее по плечу вдарить, всяко не развалится. Подумал и сделал. Размахнулся, тресь ему по плечу, только намного сильнее, чем в первый раз. А он опять ноль эмоций, как стоял, глядя непонятно куда, так и стоит. Такая тут меня обида взяла, ни хрена себе думаю, размечтался, как он задарма нажрётся, да ещё и закусит. В подворотне-то всякую бормотуху и лосьоны жрут, порой даже корки хлеба нет. Конечно, под поминальные атрибуты, когда на столе стоит кутья, блины и кисель, веселиться большого желания не испытываешь… Но всё же выпить нормальной водки и неплохо закусить весьма увлекательная штука для тех, кто любит выпить и пожрать за чужой счёт. Перебрав в своих мыслях все подобные случаи свидетелем которых я был до того, как очутился в гробу, и тем самым переведя свою обиду в ярость и уже не обращая никакого внимания на окружающих меня людей, я размахнулся и довольно-таки сильно ударил бичару в спину, и тут же моя ярость сменилась на глубокое удивление. Мало того, что я чуть было сам не свалился на стоящего передо мной мужика, как будто это меня кто-то толкнул в спину, так ещё больше поразило меня то, что моя рука, которой я пытался ударить мужика, по самый локоть вошла к нему в спину, причём его внимание на мои выходки оставалось по-прежнему никаким. Боясь того, что моя конечность, потерявшая свою реальность, рассыпалась от сильного удара, я медленно потянул её обратно. Конечно, не скажу, что моё удивление было больше, чем от предыдущего действия, но тут меня внезапно посетила мысль, что тот я, которого могли видеть, слышать и ощущать произведённые действия… лежит в гробу, а наблюдает за всем происходящим моя астральная оболочка. В первые минуты стало как-то не по себе, я, который мог действовать, говорить и пусть не всегда, но всё же иногда мог быть услышан… Стал лишь только памятью для всех, оставшихся за той чертой, да и то долго ли я буду оставаться этой памятью. Может быть, исчезнув из памяти людей, я прекращу и теперешнее моё существование? А может и раньше, как только того, который лежит в том длинном ящике, закроют и закопают в землю, исчезну и я тоже? Хотя куда уж ещё-то исчезать! Не обращая никакого внимания на то, что происходит вокруг меня, я с нетерпением стал дожидаться того самого действия. Не могу сказать точно, почему или оттого, что в ожидании время идёт гораздо медленней… или оттого, что в моём новом состоянии часы тоже меняют свой шаг. Но когда с трудом всё же дождался того момента в своём новом существовании, когда на могилу моего погребённого тела была кинута последняя лопата земли, и толпа стала медленно отходить от могилы, я обнаружил, что данное действие ни чуть не повлияло на моё новое состояние. Немного успокоившись благодаря такому исходу, я снова стал оглядываться по сторонам и обнаружил довольно-таки странную для себя вещь. Небольшая группа опрятно одетых и плачущих людей медленно направилась к автобусу, который ждал их у въезда на кладбище, а остальные, большинство из которых старались держать себя довольно-таки высокомерно, но, не смотря на это, в большинстве своём они походили на самых обыкновенных бродяг или, как их теперь называют, бомжей (людей, не имеющих постоянного места жительства), стали расходиться в разные стороны. При этом, даже почти не замечая друг друга, но разве только не сталкивались нос к носу, как слепые котята. Конечно, глядя на происходящее со стороны, сказать, что эти люди не видят друг друга, вообще-то было нельзя, но то, что общение между собой у них вызывало определённую неприязнь, это было очевидно. А ещё через некоторое время я обнаружил, что в отличие от той группы людей, которые дружно и целенаправленно пошли к автобусу, они расходились по сторонам без всякого интереса и поспешности куда-либо опоздать. Конечно, я прекрасно понимаю, что уважающий себя человек с подобных мероприятий бегом не бежит, к тому же у кого-то может быть выходной, а у кого-то и отпуск. Конечно, я так же понимаю, что многие люди после таких процессий погружаются в глубокое раздумье над бренностью нашего бытия, но чтобы у такого количества народу всё перечисленное мной выше совпало в один день, для меня такой факт был не обычен. Поэтому мне захотелось немного понаблюдать за тем, что будет происходить дальше с моими провожатыми, тем более что торопиться мне уже было некуда, а ехать с теми, кто отправился к автобусу, отмечать собственные поминки мне не хотелось. Да к тому же я прекрасно знаю, что обычно происходит в таких ситуациях. К этому халявщику, которого я пытался ударить около собственного гроба, уже около кабака или кафе присоединятся ещё двое или трое ему подобных, чтобы в завершение ко всему просто брякнуться своими пьяными рожами в стоящие на столе использованные тарелки. Десяток, а может быть и чуть больше лизоблюдов, которые при жизни не подали мне даже куска хлеба, когда я по той или иной причине оказывался на мели, пустят парочку дежурных слёз и публично заявят, как они сильно меня любили и уважали, и всегда хотели мне чем-нибудь помочь, вот только сожалеют, что не успели, потому что не знали, чем они могли быть мне полезны. Конечно, ещё найдётся пара-тройка храбрецов, которые признаются в том, что помочь они очень хотели, но сначала им нужно было вернуть свои долги, по-хорошему отдохнуть от выполненной работы и отметить ближайшие праздники, а вот уже потом помочь мне, тем более что они прекрасно знали, в чём должна была заключаться помощь, просто немного не успели. Правда те, кто в меру своих сил пытался мне в чём-то помочь, и как могли разделяли со мной мою участь, будут долго молчать, давясь рюмкой совсем не праздничной водки, украдкой стирая ладонью со щеки скупые, но искренние слёзы. Первым делом я заметил то, что мои провожатые, которые вместе со мной остались на кладбище, в отличие от тех, которые уехали в автобусе на мои поминки, не только замечают меня, но и наблюдают за моим действиями и поведением. После непродолжительного визуального знакомства я ради эксперимента попытался заговорить с одним из них, но моя попытка не увенчалась успехом, стоявший по близости с остатками былой аристократии мужчина после моего вопроса, обращённого к нему, стал быстро удаляться в противоположную сторону. Это его поведение тут же меня натолкнуло на мысль, если стал отходить, значит, он меня слышит, но почему тогда ничего не ответил? Счёл не нужным отвечать незнакомому человеку или мой внешний вид гораздо хуже, чем у него, и он просто меня испугался? Вполне может быть, подумал я, хотя его внешний вид был ни чуть не лучше вида тех бродяг, которые жили под моим предыдущим домом, точнее под тем домом, где жил я тот, которого закопали, короче, перед тем как переселился в гроб. Но учитывая то, что в данный момент я уже мёртв, то вполне вероятно, что мой внешний вид намного хуже, чем у него. Но как бы оно там не было, а в отличие от тех, которые уехали на мои поминки, эти не только видят, но и слышат меня. А это значит, что не исключена возможность будущего общения и взаимопонимания. Мне кажется, что здесь не все такие надменные или пугливые, как тот аристократ, к которому я имел честь обратиться. Желая всё-таки выяснить, что происходит с моим внешним видом, я взглядом стал отыскивать какой-нибудь отражающий изображения предмет. Поиски мои были недолгими, заметив неподалёку от себя памятник с никелированной табличкой, я подошёл ближе и посмотрелся в неё, каково же было моё удивление, когда кроме надписи на ней, я больше ничего не увидел. До конца мои сомнения развеялись только тогда, когда я, отвернувшись от памятника, невольно стал свидетелем следующей сцены: один из присутствующих, пытаясь обойти оградку, попавшуюся ему на пути, шагнул в сторону чуть раньше, чем это требовалось. И что вы думаете, его рука, которая находилась с той стороны, где располагалась оградка, прошла через неё точно так же, как моя рука вошла в того мужика, которого я пытался толкнуть. Вот тут я, наконец, понял, почему эти люди не торопятся расходиться, а, поразмыслив ещё пару минут, до меня дошло, что мне самому тоже вообще-то идти не куда. В первое мгновение после этой мысли мне даже стало как-то не по себе… Неужели это и есть то самое зловещее пожелание, которое гласит о вечной неприкаянности. Нет, надо бы побыстрее выяснить, что должно произойти со мной в дальнейшем, и как долго я буду находиться в таком состоянии. Первое, что мне пришло на ум после этих жутких мыслей, надо побыстрее попытаться выбраться с этого кладбища. Резко мотнувшись в ту сторону, куда направились люди, которые после моего погребения покинули кладбище, я чуть было не сбил с ног какую-то старуху, которая невольно преградила мне путь.
