«Дубина народной войны поднялась со всею своею грозною и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие», – Лев Толстой, «Война и мир».
Денис Давыдов
Недолго ликовал француз. В сентябре захватчики хозяйничали в Белокаменной, а в октябре не знали, как спастись – и немалую роль в этой перемене сыграли партизаны. После первых вестей о победах, об отступлении врага Россия, наконец, вздохнула облегчённо.
Дениса Васильевича Давыдова Россия не забывала никогда. Остался он и на карте Москвы: прогуливаясь по Пречистенке, мы непременно вспоминаем гусара-партизана, который в непривычной роскоши жил на этой старинной московской улице. Бывая в Ново-Девичьем монастыре, останавливаемся у могилы Давыдова, вспоминаем о его подвигах, вспоминаем его стихи и остроты…
А начиналась биография с суворовского благословения. Сам Давыдов описал тот день вдохновенно и залихватски в очерке «Встреча с великим Суворовым». Только так и можно было сыграть увертюру к судьбе солдата и поэта, при жизни ставшего легендарным. Шёл 1793‐й год. В то время Василий Денисович Давыдов – гусар, как и его сын – командовал Полтавским легкоконным полком. Суворов проверил полк в лихих учениях и отобедал с Давыдовым.
Девятилетний полковничий сын Денис жил при армии, уверенно сидел в седле, любил оружие и грезил о сражениях. Суворов спросил его: «Любишь ли ты солдат, друг мой?». Надо сказать, что великий полководец умел проницательно судить о людях по ответам на неожиданные вопросы. Денис ответил без промедления, по-суворовски пылко: «Я люблю графа Суворова; в нём всё – и солдаты, и победа, и слава».
Суворов был в восторге: «Помилуй Бог, какой удалой! Быть ему военным человеком. Я ещё не умру, а он уже три сражения выиграет!». Граф Рымникский перекрестил мальчишку, расцеловал его… Конечно, Давыдов не забудет суворовского слова.
Через много лет седеющий гусар напишет шутливую автобиографию. Ему удастся скрыть своё авторство – и многие знающие люди примут «Очерк жизни Дениса Васильевича Давыдова» за сочинение самого генерала Ермолова! Литературные мистификации ему удавались, как и военные хитрости.
