Потеха первая
В тихой, маленькой, захламленной комнатушке царило спокойствие и умиротворение, которое можно сравнить с покоем вечным. Тихо щебетали птички на улице, все шло своим чередом, как Сизиф, тащащий свой камень в гору. И такое фантастическое лоно дзена нарушил резкий, громкий, как раскат грома, болезненный, как ножом по сердцу, обмазав лезвие солью звук. Именно так ощущался будильник, который во всю трещал о том, что пора вставать и начинать новый день жизни, которая длится 23 год. Я взял и положил будильник под подушку, но будильник, к сожалению, не живой и его не удалось тихо задушить. Отчего мне пришлось привстать, вытащить его из-под подушки и, выключив, поставить его на табуретку рядом с кроватью. Сидя в полусне мне казалось, что это все до сей поры сон и хитрые уловки Царства Морфея, откуда меня пинками под зад выгнал этот будильник. Казалось, что вот эта комнатушка, в которой я сейчас нахожусь, не существует, это всего лишь шутка-юмора Морфея негодника. Но как-то все разбилось об скалы реальности после того, как я протер глаза и узрел свою жалкую маленькую комнатушку. Моя комнатка вроде как 9 квадратных метров, очень грустно, если честно. Наверное, Каспар Хаузер содержался в детстве в комнате побольше. Комната была не убрана и в некоторых углах и частях комнаты лежали вавилонских размеров клубы пыли. Зачем убираться, ведь это надо встать и убирать пыль, лишние мороки. Я снова бросился на кровать назад и увидал потолок, где было огромное количество паутины, будто тут всегда проживал Цутигумо. Я закрыл глаза, чтобы не видеть все это безобразие и медленно сполз с кровати, упал на ковёр и закашлялся от его пыльности, но было так все равно, что я немного распластался, полежав секунд пять и снова встав, посмотрел на свой стол, где были тетради, по конспектам в которых я должен был подготовиться к экзамену. Но как-то плевать, эти буквы, эти слова, зачем мне вообще учеба, безобразная и ненужная вещь, я бы хотел быть в вечном блаженном незнании и лежать на кровати, благородно плюя в небо, как Обломов, но это не постижимый идеал. Найдя на стуле свою любимую запачканную рубашку, которую давно пора постирать, но тонны дезодоранта помогают скрыть сие убожество к тому же это просто тряпка, надо ли уделять этому много времени? Я поднял с пола джинсы и так же, с леностью падая на кровать, натянул их на себя и, взяв из-под кровати носки, так же лентяйничая надел их на ступни, лежа на кровати. Снова встав, в глазах потемнело так, что даже зашаталась голова, но удержав равновесие, я понял, что это была лишь одна причина, стоит поесть, но стоит ли еда моих усилий? Тут я, сделав то, что не люблю, подумал, пришел к решению, что все-таки стоит сделать этот Александрийский шаг и минимально поесть, идя на учебу. Единственное, что уже начало вгонять меня в депрессию – это наличие соседей, ибо живу я в коммуналке, которую мне снимают родители, ибо сам я из другого города. Но, собравшись с силой духа, которую я потерял, проиграв ребенку в классики и смелостью, отобранной фильмами ужасов, я открыл дверь.
