Ассистентка прикрепила к голове одного из испытуемых несколько беспроводных датчиков, и улыбнувшись ему, покинула лабораторную.
– Как слышно? – заговорил мужской голос в микронаушнике у обоих.
– Хорошо, – ответили они по-очереди.
– Прекрасно. Итак, сейчас вы можете устроиться поудобнее, и принять позу, в которой вам будет удобно спать. Благодаря отсутствию проводов и крошечному размеру датчиков, вам ничего не должно мешать. О присутствующих неудобствах прошу сообщить заранее.
Испытуемые покачали головой.
– Хорошо, тогда идем дальше. Для быстрого засыпания в комнату будет дан расслабляющий газ. Не волнуйтесь, никакого иного эффекта вы не почувствуете – он совершенно безопасен. К вашей голове прикреплен прибор, который будет взаимодействовать с вашим мозгом, и после того как вы достигнете определенной фазы сна, вы окажетесь в осознанном сновидении. Перед вами будет панель с картой, на которой окажется множество маленьких точек – вам нужно будет выбрать одну из них, чтобы переместиться в данную область. Собственно, на этом все. Далее вы будете видеть сон, которым сможете управлять. Все ли понятно?
Двое молодых людей снова кивнули и улеглись на мягких кушетках, закрыв глаза.
Человек в белом халате нажал на кнопку и из круглых маленьких отверстий в стене в комнату поплыл полупрозрачный газ. Несколько ученых уставились на мониторы. Замигали какие-то кнопки, на экране отобразились мозговые волны испытуемых. Диспетчерская, в которой сидели ученые, располагалась за стеклом, поэтому спящие были как на ладони.
– Что ж, у нас есть минут двадцать, – сказал руководитель, откинувшись на спинку стула, – но важно не упустить момент.
И ученые молча забегали глазами по мониторам. Экспериментом заведовал академик наук, нейробиолог Лев Николаевич Сперанский. Это был высокий, статный мужчина сорока пяти лет. Несмотря на проступившую седину, выглядел он куда моложе своего возраста. Его серьезное лицо казалось порой угрюмым, отчего многие подчиненные боялись лишний раз вступать с ним в диалог и уж тем более спорить несмотря на то, что в душе он все-таки был добр и вполне радушен. Но иногда он чересчур увлекался работой, забывая, что имеет дело с живыми людьми. Многие считали его эгоцентричным, некоторые слишком чопорным, хотя с тем, что он был первоклассным специалистом в своей области, не мог поспорить, пожалуй, никто.
