What about love? What about trust?
Pink
Всю субботу Марьяна уговаривала себя не делать педикюр.
Во-первых, зима. Кто его видит? Во-вторых, третий месяц пошел, как Марьяна без мужчины. Опять же – кто? На работе завал, наверняка придётся допоздна задерживаться. А значит, ни бассейна тебе, ни сауны на неделе. Выходит, следующая суббота для педикюра – в самый раз.
Дома у неё никого, кроме подруги Таты, не бывает. Разве что по случаю сантехник зайдет кран починить, да соседка за солью, – как в старые добрые времена, когда все соседи друг друга знали. Странная. Того и гляди спички попросит. Марьяна хмыкнула. Вообще-то ей не жалко, пусть себе заходит. Лишь бы нос не совала в её, Марьянину, жизнь.
– Гостей не зовешь, соседку дальше порога не пускаешь… Вот потому у тебя и нет друзей. Только я да кот Васька, – справедливо рассудив, замечает Татка.
Насчёт кота Тата, конечно, погорячилась. Кот дружить с Марьяной категорически отказывался. Кот её избегал. Марьяна вечно приставала к хвостатому с разговорами, а он использовал её интерес для того, чтобы попасть в подъезд (дверь подержи, а?) и ради этого терпел её дурацкие вопросы насчет того, хорошо ли он погулял. Взглядом, полным негодования, отвечал, что, да, конечно, он голодный и не хочет ли Марьяна пойти уже по своим делам и оставить его в покое. Вообще-то Марьяна имела в виду лишь короткий светский разговор, в друзья коту она не навязывалась. Потому что по себе знала, как это неприятно, когда тебе навязывают дружбу. Взять хотя бы ту же соседку Люсю – круглосуточно ярко намакияженную женщину неопределенного возраста: как она, получив очередную луковицу или лампочку, за спину Марьяне ни заглядывала, как ни намекала на отсутствие в её жизни полноценного общения, приглашения на чай не получала.
– Мой дом – моя неприступная крепость, – отвечала Марьяна Татке. – Никаких чаёв с соседками.
Сегодня в Марьяниной крепости было тихо. Снег, в сумерках падающий за окнами крупными пушистыми хлопьями, добавлял в тишину таинственности. Марьяна тишину всегда любила. Особенно такую, – сумеречную, зимнюю. Сегодня она даже радио ни разу не включила. И разговаривать ей ни с кем не хотелось. Хотелось побыть наедине с собой и этим снежным покоем.
Тата права: с некоторых пор Марьяна полюбила одиночество. Может быть, она и правда слишком часто проводит время одна. Все немногочисленные Марьянины друзья остались в Питере, куда она в юности рванула из Москвы, скороспело выскочив замуж. А через двадцать лет, закрыв эту длинную страницу своей жизни, вернулась в город детства, чем безмерно осчастливила Татку.
