986 год
Пролог.
Вчера весь день лил дождь. Словно сами боги оплакивали своих славных сынов, вернувшихся из похода на щитах. Сегодня с утра воздух влажный, пахнет скошенной травой и еловой хвоей. Стоит месяц вересник. Тревожная тишина раскинула свои объятия над селеньем. Не слышно птиц, не видно лесного зверя. Сегодня день тризны. День, когда родичи, прощаясь, восхваляют усопших, отдают дань памяти героям. Песнями зовут дедов, что бы они встретили своих потомков в светлом Ирии.
Туман опускался на поле, посреди которого стояли три бревенчатых сруба с ладьями. Искусно вырубленные прощальные корабли были снабжены всем необходимым для загробной жизни. В каждой ладье установлены шелковые шатры, в которых на деревянных промасленных щитах, лежали молодые воины – три славных брата. Их головы украшали кожаные очелья с драгоценными камнями, в руках – каленые мечи, в ногах – различные яства с заморскими винами. По бокам лежали порубленные кони и обнаженные, принесенные в жертву рабыни с фарфоровой кожей. По обычаю в последний путь мужчин сопровождали жены, самые молодые и красивые в роду.
Две женщины были готовы к завершению обряда. Однако третья опаздывала. Ее привез из похода один из трех братьев Креслав, что лежал сейчас на смертном одре. Женщина выглядела статной, горделивой, с прямой осанкой, как у царицы. Черноволосая и черноглазая смуглянка, не была похожа на местных кумушек, коренастых, светловолосых, с курносыми носами и светлой кожей. Из-за внешних различий с односельчанками мужа, чужачку невзлюбили, завидовали и не принимали в общине.
Сплетни шли за женщиной по пятам. А она не оправдывалась, молчала, что раззадоривало публику. К ней часто цеплялись, толкали, задирали, строили козни, но она никогда не жаловалась мужу. Креслав мудрый и наблюдательный мужем часто давал отпор сородичам. Мужчину побаивались и лишний раз при нем не выказывали свою неприязнь, к выбранной им жене. С чужеземкой прибыла девчушка, которую Креслав назвал своей дочерью. Да только в это никто не верил. Девочка не была похожа ни на чернявую смуглую мать, ни на отца голубоглазого с льняными локонами. Скорее варяжская кровь текла в ее венах. Так и прозвали ее Варькой, что означало чужая, дочь варваров.
Варваре шел шестой год. Она была рослой, сообразительной не по годам. У нее были рыжие волосы, словно шерсть лисы по осени и зеленые как трава – мурава глаза. Взглянет, как морок наведет. Местный люд строго – настрого запрещал своим детям играть с чужачкой. Девочке не хватало общения со сверстниками, и она везде бегала за названным отцом, слушала его, затаив дыхание.
