В безмолвие знойного позднего анкарского вечера ворвался, разрывая в клочья тишину, противный звук дверного звонка. Респектабельный, с серебринкой в висках, Сабри-бей и его жена Талуй-ханым переглянулись. Они уже лежали в кровати, каждый читал свою книгу на сон грядущий в редком свете прикроватных светильников. Вылезать из-под одеяла, когда только туда залез, совсем не хотелось, тем более что в этот час явно никто не мог пожаловать к ним.
– Ты когда уже заменишь этот какофонический звонок? Сил больше никаких нет его слышать, – сказала Талуй-ханым.
– Те, кому надо, стучат в дверь. На звонок жмут только какие-то проходимцы, – не отрывая глаз от книги, ответил Сабри-бей.
– Поняла, значит – никогда, – фыркнула Талуй-ханым и демонстративно отвернулась спиной к мужу, сделав вид, будто с головой погрузилась в своё чтение.
Звонок повторился, потом ещё раз, после чего воцарилась напряжённая тишина. Супруги лежали по разные стороны кровати, натянув между собой одеяло, и прокручивали в голове мелкие обиды друг на друга.
Раздался ещё очень короткий звонок, менее требовательный. Оба чуть приподняли головы. С этим вопиющим хулиганством посреди ночи, безусловно, что-то нужно было делать. Но сил встать и разбираться не было никаких, да и соседи, судя по тишине, не возмущались, а значит, ничего сверхъестественного не происходило. Часы мерно тикали на выкрашенной бледно-жёлтой краской стене. Постепенно их ход убаюкал обоих. Не сговариваясь, практически одновременно они потушили прикроватные лампы и погрузились в сон.
На следующий день рано утром, когда Талуй-ханым ещё спала, Сабри-бей побрился, оделся в свой дежурный деловой костюм и, не завтракая, вышел из квартиры. У него была привычка отпирать свою лавку спозаранку. Он открыл входную дверь дома и опешил: в луже крови лицом в асфальт лежало тело мужчины, одетого в лёгкий летний костюм, жадно впитавший алую жидкость. К горлу Сабри-бея из глубины голодного желудка подступила тошнота. Его охватило чувство липкого страха и он, отшатнувшись, вернулся в подъезд. В голове началось коловращение каких-то несвязанных мыслей. Пока он поднимался к себе неровным шагом, то ускоряясь, то медленно переставляя ноги, он решил, что как можно быстрее нужно вызвать скорую.
