Февральским утром на пустынной дороге рядом с небольшой деревней возник мужчина. Место это вполне можно было охарактеризовать как «богом забытое», поэтому появление тут чужака, да еще и в ранее время, могло показаться кому-нибудь весьма странным.
На неместность указывал внешний вид человека. В деревне, где ютилась пара десятков стариков и старух да один фермер с семьей, таких жителей точно не водилось.
Мужчина был одет в дорогой полушубок из овчины, утепленные дутые штаны темно-зеленого цвета, ярко-красную вязаную шапку и такого же цвета шарф, небрежно замотанный вокруг шеи. На ногах серые валенки с зелеными калошами и логотипом известного московского дизайнера.
Ростом он был выше среднего, возрастом – около тридцати лет.
Сутулясь, человек торопливо шел по автомобильной дороге, которая не чистилась уже несколько дней. Снег громко скрипел под его ногами.
Жум! Жум! Жум! (иногда мужчине хотелось опускаться на колени и вонзать зубы в плотные, хорошо утрамбованные следы).
По одну сторону от дороги располагалась деревня, по другую – несколько фермерских полей, одно из которых упиралось в опушку леса. Мужчина двигался по направлению к нему. В правой руке, обращенной к полям, был зажат длинный нож – тесак с полосой замерзшей на лезвии крови.
– …убил тебя… я, – внятно произнес мужчина. Он уже говорил эти слова ранее, но робко и тихо. Теперь же, отдаляясь от деревни, чувствовал себя все в большей безопасности, и ему хотелось звучать громче. – Прости, но так было надо. Мне это не понравилось, если хочешь знать. Но это и не было таким противным. Я думал, будет неприятнее.
Несильный мороз и слепящее солнце выдавливали из глаз мужчины мелкие слезы. Он не смахивал их. Во-первых, они быстро замерзали. Во-вторых, ему нравилось представлять себя неким трагическим персонажем, который тащится вникуда под гнетом душевных страданий и плачет. Проблема была только в том, что в действительности плакать ему не хотелось, поэтому работа мороза и солнца оказалась весьма кстати.
Жум! Жум! Жум!
Небо раскинулось в своем ярко-голубом великолепии, таком, каким оно бывает только в ясные зимние дни.
– Она больше никогда не увидит неба, – произнес человек и сильнее сжал рукоятку тесака.
Он вспомнил ее глаза белесо-голубого цвета, который можно было назвать некрасивым. «Когда говорят о голубом цвете, многие представляют себе сильные и насыщенные оттенки. Хотя в природе гораздо больше блеклых и неинтересных вариаций», – подумал он.
