– Дерьмо нулячье! Марк!
И удар по щеке. Хлёсткая женская пощёчина расколола темноту искрами, и я открыл глаза.
– Могла бы и полегче, – проворчал я, жмурясь и глядя на Хильду.
Яркий свет слепил, я не мог толком рассмотреть её лицо. Мысли бессвязно болтались в голове, и мне не удавалось вспомнить, что я здесь делаю.
– Ничего, человек, твою меру так просто не перешибёшь, – послышался голос Фолки, – Не звериной рукой.
Человек. Это слово резко вернуло мне часть воспоминаний, и я вскинулся на локтях, закрутил головой. Хильда с усмешкой повела головой в сторону.
– Вон твоя первушка.
Грезэ спала на подстеленном роскошном покрывале, обнимая свою деревянную куклу. Кажется, это покрывало я стащил из шатра Гильберта.
Странная штука память. Такие мелочи я помнил, а вот что я здесь делаю, сообразить не мог.
Вокруг всё та же пустыня, и утреннее солнце ещё не принесло адской жары. Откуда-то у зверей были лошади, и они покорно ждали, когда мы уже все соберёмся в дорогу.
Хильда сидела рядом со мной на корточках, за ней возвышался Фолки. Поодаль, возле спящей Грезэ, стояли Рыжие Лисы. Кицунэ и Макото с лёгким недоверием рассматривали первушку, видимо, не совсем понимая, какой такой интерес у меня к ней.
– Где мы?
– Под Каудградом, – с готовностью ответила Хильда.
Я сел, растёр ладонями лицо. События пытались прорваться в память, но выходило это с трудом.
Подвигав телом, я понял, что в полном порядке. Разве у меня не было ран? По привычке я призвал стихии, и принялся набирать энергию земли. Стало намного легче, сознание прояснилось.
– Но ведь… – я округлил глаза, – Армия Гильберта скоро будет здесь. Надо уходить.
– Нет больше армии, – усмехнулся Фолки, – Не знаю, что ты учудил, примал, но животные растерзали всё приорово зверьё.
– Я учудил? – удивлённо спросил я.
Звери принялись наперебой рассказывать. Фолки издалека прекрасно видел, что я затеял опасные игры с воинами приора. Когда меня схватили, мои спутники чуть не кинулись меня спасать, но мой приказ «не вмешиваться» всё же удержал их.
А потом армия приора вдруг рванула вперёд, причём не соблюдая никаких боевых рядов. И Хильде вместе с остальными надо было уже думать, как спастись самим.
Фолки даже обмолвился:
– Впервые в жизни я почуял, что нет никаких вариантов. Эти звери были какие-то странные, неслись, как угорелые. Мы бы и на лошадях не ушли, наверное.
