Коттедж был маленьким и аккуратным. Красивым, как картинка, особенно сейчас, в зимних сумерках, когда в предзакатной синеве снег начинал таинственно поблескивать в свете фонарей, и домик, утопающий в сугробах, приветливо зажигал окна. Просто рождественская открытка.
Внутри было так же уютно и нарядно. Этот дом любили, баловали, украшали с душой. Особенно детскую комнату. Тут стояла маленькая кроватка с розовым балдахином, каждый край которого украшали кружева и маленькие бантики. На кушетке с забавными кривыми ножками расселись нарядные куклы и большие умильные плюшевые звери. На полочке блестели обложками яркие детские книжки. Пол, покрытый светлым ламинатом, украшал нарядный, связанный вручную коврик, где по бежевому фону рассыпались яркие пятна. А по правой стене стоял довольно большой шкаф-купе. Настоящая гардеробная для маленькой принцессы.
В этой идиллической обстановке даже трудно было представить себе какие-то странные, или того хуже, страшные, вещи. И все же, здесь что-то было не так. Атмосфера в комнате была… холодной, давящей, какой-то чуждой. Ксюша подумала, что даже если бы они не знали о наличии в этом доме призрака, достаточно было просто войти в эту комнату, чтобы тут же его почувствовать. Этот детский мир был настолько несовместим с тем, что поселилось в нем, и только от этого несоответствия уже становилось страшно.
– Это как в американских ужастиках, – громким шепотом поделился с друзьями Митька, поправляя нервно на носу свои круглые смешные очки. – Чем красивее домик, тем в нем страшнее оказывается по ходу фильма.
– Монстр в детской комнате, это вообще классика жанра, – нервно усмехнулась Полина, при этом неотрывно глядя на шкаф-купе.
Ксюша со Стасом переглянулись и чуть кивнули друг другу в знак поддержки.
Вся их команда новых охотников за привидениями стояла сейчас в этой сказочной детской. За последние пару месяцев у них было много работы. И за это время даже страх перед призраками как-то поистерся, стал привычным, менее ощутимым. Только не здесь. Не в этом деле. Такая нежелательная острота ощущений вернулась вновь. А вместе со страхом вернулось и яростное дикое, первобытное желание уничтожать источник страха. Каждый из них ненавидел в себе этот инстинкт, но в тоже время, именно эта слепая агрессия служила спасением от жуткой чуждости призраков, которая порождала не просто страх, а такой же первобытный ужас.
