Русскому Европа так же драгоценна, как Россия, каждый камень
в ней мил и дорог. Европа так же точно была отечеством нашим,
как и Россия. О, русским дороги эти старые чужие камни,
эти чудеса старого Божьего мира, эти осколки святых чудес,
и даже это нам дороже, чем им самим.
Фёдор Достоевский.
Всё прекрасное, благородное, христианское нам необходимо,
как своё, хотя бы оно было европейское.
Иван Кириевский
Ваш покорный слуга не должен был написать эту книгу, во всяком случае, ничто во мне её не предвещало. Всю жизнь я только и делал, что боролся с различными проявлениями западного влияния на Россию. Боролся с либералами-западниками, с внешней политикой США, с бесчисленными заморскими сектами. На войне человек грубеет, а на информационной войне – тем более. Мышление становится чёрно-белым. Увидеть хоть что-нибудь хорошее в тех, кому вы противостоите – это роскошь мирного времени, а на войне противников давят, даже не думая о том, что и в них ведь тоже не всё плохо.
И вдруг, вопреки всему и несмотря ни на что, душа загорелась теми идеалами, которые имеют своим источником Запад. Не тот Запад, который мы знаем, не тот, влиянию которого мы всегда противостояли и будем противостоять до конца. Почти неизвестный нам Старый Запад, дышавший Христом, пусть и на свой манер, вдруг оказался исполненным такой удивительной, по-своему уникальной красоты, от которой и глаз невозможно оторвать.
Теперь я чувствую, что эта староевропейская красота христианства не просто драгоценна для нас, но более того – она часть нашей русской души, совершенно неизведанная, не освоенная нами часть нашего внутреннего мира, причём – совершенно необходимая нам для гармоничного развития русского национального самосознания.
Логика развития моей личности никак не предвещала этой неожиданно вспыхнувшей любви к Старому Христианскому Западу. Это совершенно не было мною спланировано, но ведь у Бога нет случайностей. Тогда я понял, что тут не моя воля, а Божья. Я сделал не то, что я хотел, а то, что хотел Бог. Деус вульт.
Теперь мне приходится вступать в полемику с теми, кого я всегда считал союзниками, да в общем-то и продолжаю считать. Многие православные, привыкшие идейно противостоять влиянию либеральногопостхристианского Запада, а так же Запада католического и протестантского, постепенно привыкают видеть в Западе источник абсолютного зла. К истории они обращаются лишь за тем, чтобы и там найти подтверждение того, что на Западе всегда и всё было плохо, и ничего хорошего там никогда не было. Это типичный перегиб психологии военного времени, которую я очень хорошо знаю по собственному опыту.
