– …посмотри-ка: люди как бы находятся в подземном жилище наподобие пещеры, где во всю ее длину тянется широкий просвет. С малых лет у каждого на ногах и на шее оковы, так что с места не двинуться, и видят они только то, что у них прямо перед глазами, ибо повернуть голову не могут из-за оков. Люди обращены спиной к свету, исходящему от огня, который горит далеко в вышине, а между огнем и узниками проходит верхняя дорога, огражденная невысокой стеной вроде той ширмы, за которой фокусники помещают помощников, когда поверх ширмы показывают кукол.
– Это я себе представляю.
– Так представь же себе и то, что за этой стеной другие люди несут различную утварь, держа ее так, что она видна поверх стены; проносят и статуи, и всяческие изображения живых существ, сделанные из камня и дерева. При этом, как водится, одни из несущих разговаривают, другие молчат.
– Странный ты рисуешь образ и странных узников!
– Подобных нам. Ты думаешь, что, находясь в таком положении, люди что-нибудь видят, свое ли, чужое ли, кроме теней, отбрасываемых огнем на расположенную перед ними стену пещеры?
– Как же им видеть что-то иное, если всю свою жизнь они вынуждены держать голову неподвижно?
– А предметы, которые проносят там, за стеной – разве не то же самое происходит и с ними?
– То есть?
– Если бы узники были в состоянии друг с другом беседовать, разве не считали бы они, что дают названия именно тому, что видят?
– Именно так.
Платон. Государство. Книга седьмая[1].
1. Мир снаружи и картинки у нас в голове
Есть в океане остров, на котором в 1914 году проживали англичане, французы и немцы. На острове не было связи, а британский почтовый пароход заходил в его гавань лишь раз в шестьдесят дней. В сентябре он еще не приплывал, и островитянам приходилось довольствоваться обсуждением новостей из последней газеты, где сообщалось о грядущем суде над мадам Кайо, застрелившей Гастона Кальметта. В середине сентября вся община собралась на пристани с большим, чем обычно, рвением, желая услышать от капитана, каков же был приговор. Вместо этого им сообщили, что уже более шести недель англичане и французы сражаются с немцами. Целых шесть недель представители разных национальностей вели себя как друзья, хотя формально к тому времени были уже врагами.
Но сложное положение, в котором оказались эти люди, не так уж отличалось от положения, в которое попала большая часть населения Европы. Островитяне ничего не знали шесть недель; на материке этот промежуток мог сократиться до шести дней или шести часов. Тем не менее был момент, когда картинка той Европы, в которой люди жили обычной жизнью, вступала в противоречие с картинкой Европы, в которой их жизнь вот-вот полетит в тартарары. Был момент, когда человек еще пытался найти свое место в мире, которого в действительности уже не было. Еще 25 июля люди производили товары, которые не смогут потом никуда доставить, покупали товары, которые не смогут ввезти из другой страны. Люди планировали карьеру, обдумывали проекты, питали надежды и строили прогнозы, думая, что прекрасно понимают устройство мира, в котором живут. А спустя чуть больше, чем четыре года, утром в четверг пришла новость о прекращении огня, и люди выдохнули, испытав невероятное облегчение оттого, что резня закончилась. Окончание войны уже успели отпраздновать, но до настоящего перемирия прошло еще пять дней, и за это время на полях сражений успело погибнуть несколько тысяч молодых людей.
