Елизавете М. посвящается.
.
.
.
.
.
.
.
.
Я так часто писал о тебе, что счет потерял…
бессчетное количество дней, и ночей, и неделей
тому назад.
Я писал обо всем, что связанно было с тобой,
что мне очень дорого.
О настоящем, о прошлом, о школе,
о загранице, о родине.
И каждый раз обещал себе, что больше не буду писать.
Но вечер еще один, и снова в «заметки» ложатся рифмы.
О бесконечных сумерках летних в квартире, о том как люблю тебя
чувствовать рядом с собой.
Я пишу, но очень надеюсь что ты этих строк
никогда не увидишь.
Хотя я б делился с тобою каждой своей строкой.
.
.
.
.
.
.
Mon cher одета в черное.
Твой стройный силуэт.
Терялся в стенах города.
Смеясь, не зная бед.
Москва, там лето жаркое
И над асфальтом рябь.
Там речка к бору ластится
«Иди, меня погладь.»
В тенистых старых двориках
Бегу я, заплутал.
Июль рекою быстрою
Все дальше уплывал.
Ты скрылась в скверах города
Как летний яркий свет.
Жара кружила голову.
Mon cher, тебя там нет.
Я помню как тихо кружился снег,
Ночью длиной в три месяца.
На фонаре, он совсем опьянев,
Недавно решил повеситься.
Однако свалился, теперь на земле
Он распластался ковриком.
Белый, пушистый, невинный весь,
Снег что гулял над городом.
На старенькой кухне давай посидим,
Чаю покрепче сварим.
Окошки горят у других квартир,
Минуты как свечи тают.
Хоть кажется время застыло как лед
Катка, на центральной улице.
Елка мерцает, идет новый год
И смутно нам счастье чудится.
Я тебя заберу с собой,
Возьму на руки и в закат.
Будем слушать морской прибой
И посмотрим все города.
На высокий старый собор
Заберемся когда нибудь.
Сквозь белесый осенний дым
Что б на город внизу взглянуть.
На вкус странный холодный день.
Остро-сладким пахнет мороз.
Убаюкивает кафе.
Переулки уходят врозь.
Глазированным кирпичом
Кто то стен лабиринт возвел.
Поздней зорькой он освещен
А за ним будто вдруг зацвел
Красным цветом, опавший сквер.
А над площадью звездопад.
Праздник чуешь? Он где то здесь.
Здесь готовят уже базар.
В лабиринте домов над рекой,
Куда редко ходил турист,
Есть квартал, странный и расписной,
Место панков, пыльных витрин.
Перемены большие туда
Говорят однажды придут
И разрушат старый уклад,
Своим именем всё назовут.
Но не знает точно никто,
Может стены расскажут нам,
