К западу от Аркхэма возвышаются дикие холмы, а в долинах растут глубокие леса, которые никогда не рубил ни один топор. Там есть темные узкие лощины, где деревья причудливо склоняются и где струятся тонкие ручейки, ни разу не поймавшие отблеска солнечного света. На более пологих склонах есть фермы, древние и скалистые, с приземистыми, покрытыми мхом коттеджами, вечно задумчиво хранящими старые новоанглийские тайны под прикрытием больших уступов; но все они теперь пустуют, широкие дымовые трубы рушатся, а черепичные бока угрожающе выпирают под низкими двускатными крышами.
Старики уехали, а иностранцы не любят там жить. Франко-канадцы пробовали, итальянцы пробовали, поляки приезжали и уезжали. И не из-за того, что можно увидеть, услышать или потрогать, а из-за того, что можно вообразить. Это место не способствует воображению и не навевает спокойных снов по ночам. Наверное, это и отпугивает чужеземцев, ведь старый Амми Пирс никогда не рассказывал им о том, что он помнит о тех странных днях. Амми, у которого уже много лет не в порядке голова, – единственный, кто еще сохранил память о тех странных днях; и он осмеливается это делать, потому что его дом находится совсем рядом с открытыми полями и проторенными дорогами вокруг Аркхэма.
Когда-то здесь была дорога через холмы и долины, которая проходила прямо там, где сейчас находится пустошь; но люди перестали ею пользоваться, и была проложена новая дорога, изгибающаяся далеко на юг. Следы старой дороги еще можно найти среди бурьяна возвращающейся пустыни, и некоторые из них, несомненно, сохранятся даже тогда, когда половина впадин будет затоплена для строительства нового водохранилища. Тогда темные леса будут вырублены, а взорванные пустоши уснут далеко под голубыми водами, поверхность которых будет отражать небо и рябить на солнце. И тайны этих странных дней станут едины с тайнами глубин; едины с сокровенными тайнами старого океана и со всеми тайнами первозданной земли.
Когда я отправился в холмы и долины, чтобы обследовать новое водохранилище, мне сказали, что это место – зло. Мне сказали это в Аркхэме, а поскольку это очень старый город, полный легенд о ведьмах, я подумал, что это зло – что-то такое, что бабушки веками нашептывали детям. Название "Взорванная пустошь" показалось мне очень странным и театральным, и я удивился, как оно попало в фольклор пуританского народа. Потом я сам увидел этот темный западный клубок лесов и склонов и перестал удивляться чему-либо, кроме его собственной старческой тайны. Когда я увидел его, было утро, но там всегда таилась тень. Деревья росли слишком густо, а их стволы были слишком велики для здорового леса Новой Англии. В тусклых аллеях между ними было слишком тихо, а пол был слишком мягким от промозглого мха и матов бесконечных лет гниения.
