Сказать, что лорды были, мягко говоря, шокированы таким вызывающим поступком принцессы Данброха, – значило не сказать ничего. Особенно в ступор впал лорд Дингваль, который до того радовался победе своего сына в состязании по стрельбе из лука, хотя победа Дингваля-младшего была не более чем случайной – еще до начала соревнований Мерида мельком заметила, что этот плосколобый болван дергал тетиву лука так, будто это была струна арфы. По-видимому, он даже не знал, что такое лук, и если бы не окрик короля Фергуса, то, когда Дингваль, наконец, выпустил бы стрелу, она бы либо уткнулась в землю, либо улетела в небо и приземлилась бы отнюдь не в центр мишени.
Сама принцесса Мерида стояла напротив последней, третьей мишени с видом победителя, уперев правую руку в бок, а в левой сжав лук, подаренный принцессе отцом. Расщепив стрелу третьего потенциального «жениха», девушка таким образом защитила свою руку и сердце, выиграв турнир, и от этого ее охватывало пьянящее чувство полного триумфа. Охватывало настолько, что она даже не заметила, как к ней подошла, подбирая юбки, королева Элинор. И лишь почувствовав на себе суровый, даже гневный взгляд опозоренной матери-королевы, Мерида обернулась и с такой же яростью и враждебностью посмотрела в лицо Элинор. Несколько мгновений дочь и мать так смотрели друг на друга, а потом Элинор схватила непокорную принцессу за руку и потащила во дворец.
– Все! Терпение мое кончилось! – гневно выплюнула королева, распахнув дверь в комнату Мериды и даже не впихнув, а швырнув дочь на пол. – Ты всех опозорила, ты опозорила меня!
Проговорив это, Элинор, не дождавшись, пока принцесса встанет на ноги, сдернула с нее лук и бросила в огонь, потрескивавший в камине. Мерида лишь вскрикнула, закрыв рот руками, наблюдая за тем, как пламя с наслаждением принялось пожирать новую добычу. Тот лук, который на день рождения Мериды ей подарил отец Фергус; тот лук, с которым принцесса всегда ходила в лес в свободные от королевских обязанностей дни; тот лук, который в будущем мог бы пригодиться Мериде для дальних странствий, сейчас превращался в обугленные головешки. Сильная и волевая принцесса никогда не любила плакать, но теперь, когда у нее отняли, можно сказать, самое ценное, Мерида с трудом сдерживала слезы.
