Солнце медленно поднималось на небосклоне. Рассвет. Себастьян еще со школы не любил эти ранние подъемы. С нескрываемым отвращением посмотрел он на занимающее утро. На работу совершенно не хотелось. К своему несчастью, Себастьян родился в деревне. С утра и до вечера крестьяне трудились не покладая рук. Не исключением была и семья Себастьяна.
Патрик – отец Себастьяна считал бездельем все, кроме работы. Стефанида – мать Себастьяна постоянно занималась домашними делами. Лючия – младшая сестра Себастьяна в свои шесть лет исправно помогала матери по хозяйству. Что же до самого Себастьяна, то он, конечно, все безоговорочно делал, но как-то нехотя и из-под палки. Зато все время мечтал и вообще был далек от реальности.
Тем временем, солнце все настойчивее и настойчивее поднималось над горизонтом. Тяжело вздохнув, Себастьян обреченно побрел из комнаты, мысленно проклиная и это утро, и начало рабочей недели, и наступившую весну, и все прочее, вместе взятое.
В кухне царила знакомая картина: у печи суетилась щепетильная мать, Лючия раскладывала ложки, а за столом сидел хмурый отец.
– Сейчас пойдешь в кузницу, – заслышался строгий тон, – попросишь Арчи перековать Ласточку.
– Хорошо, – кивнул Себастьян.
– И не задерживайся, – рявкнул Патрик, – сегодня много работы в поле!
– «А когда ее было мало?», – подумал Себастьян и, тяжело вздохнув, устремился к умывальнику.
После завтрака Себастьян устремился на скотный двор. Ласточка – низкорослая, тучная кобылка гнедой масти с большим белым пятном во всю морду поприветствовала задорным ржанием. Потрепав косматую челку Себастьян вывел Ласточку из денника, надел уздечку и повел за ворота, и тут его посетила одна весьма шаловливая мысль.
* * *
На полянке, возле резво журчащего ручья Себастьян отпустил Ласточку пастись в свое удовольствие, а сам присел на молодой травке, опершись спиной о шероховатый ствол старого дуба, и с удовольствием вздохнул запах весенней свежести, стараясь почувствовать себя хоть на миг свободным.
Кругом было тихо, пахло молодой листвой, свежей травой, влажной землей, и только лишь ветер, временами качая кроны деревьев, напоминал о движимой работе всего живого. Разумеется, Себастьян прекрасно знал, что жизнь – работа, вечная работа, работа на земле, но в этот день ему как никогда не хотелось впахивать на этой самой земле, наоборот хотелось мечтать.
