Виктор безмолвно следил за дулом большого охотничьего ружья, направленного прямо в его грудь. В любую секунду он может лишиться жизни. Кровь от головы отлила, и лицо было белым от ужаса. Уголок рта медленно подрагивал. Ноги налились свинцом. Они были тяжелы и неподвижны. Только их скованность, пожалуй, не давала Виктору возможности упасть. Стук бешено колотящегося сердца заглушал его собственные мысли. Вот уже несколько мгновений он пытался сосредоточиться и найти точку опоры. Он делал попытки нащупать в пролетающей перед глазами жизни тот момент, когда он вступил на скользкий путь, ведущий его к этому моменту.
Закрыв глаза, Виктор медленно предпринимал попытки сдержать слёзы и, может быть, стойко выдержать последнее испытание – почувствовать, как множество металлических дробинок, пробивая грудь, лишат его сердца и нескольких килограммов другой требухи. Что скрывать, даже в этот момент никакие силы не смогли заставить Виктора вспомнить основы анатомии. До этого случая он лишь приблизительно мог обозначить, где его сердце и только лишь для того, чтобы его речь звучала более убедительно.
Жизнь Виктора не предвещала ни каких-то трагедий, ни каких-либо особых взлётов. Его относительно благополучное детство и юность привели к тому, что обычные заботы обывателей не трогали его. Он жил в пучине желаний и, руководствуясь страстями, не считал необходимым ограничивать себя в чём-то. Он занимался лишь тем, что интересовало. В круг интересов Виктора входили разного рода чувственные удовольствия. Но даже их однообразие наводило на него скуку. Постепенно его стало тянуть к удовольствиям, которые недоступны для других людей. Он готов был переступить черту, но всё-таки был не готов к саморазрушению. Всё, что могло нанести вред, из чувства глубокой привязанности к себе самому, отметалось. Впоследствии он придумал себе приятное во всех смыслах развлечение – влюблять в себя женщин и добиваться их расположения.
Не имея опыта любви, он с лёгкостью разбивал другие сердца. Спустя несколько лет шлейф нехорошей славы был слишком велик и не давал Виктору находить новых жертв для своего увлечения. Ему пришлось переехать туда, где он был менее популярен, а значит, вновь мог «охотиться» на своих жертв.
Заведя себе друзей, не обременённых муками совести, Виктор не стеснялся хвалиться своим мастерством обольстителя и недальновидностью, сентиментальностью и доверчивостью представительниц прекрасного пола.
