«Разгорайся, гори ясно
Так, чтобы не погасло…» (с)
– Угощайся!
На рабочем столе Маши появилась тарелка со стопкой пахучих, благоухающих блинов.
Маша смерила улыбающееся лицо Софы, своей коллеги и подруги в одном лице. Затем перевела взгляд заспанных малахитовых глаз на благоухающую стопку блинов. Затем снова на улыбающуюся девушку.
– Машка, ты чего глазами хлопаешь? – Софа недоумённо выгнула брови. – Если так дальше на меня смотреть будешь, то на мне дыру протрёшь! А блинчики остынут…
– Это в честь поминок, что ли? – массируя пальцами закрытые глаза, Маша зевнула.
– Чего?
– Ну, у нас тут целый отдел «динозавров» – я краем уха слышала, что Андрей Афанасьевич двинул кони…
Андрей Афанасьевич, будучи самым старым работником конторы, разменял седьмой десяток. Стариком он был бойким и, несмотря на свою старость, начальство не увольняло этого почтенного «мастодонта», уважая его за выслугу лет. Ещё бы – сухопарый и худой, как щепа Андрей Афанасьевич работал с самого основания фирмы.
– Типун тебе на язык, придурь! – беззлобно выругалась Софа, не в состоянии сдержать улыбки. – Этот птеродактиль ещё тебя переживёт!
– Тогда в честь чего такой аттракцион невиданной щедрости?
– На носу у нас что? – уперев руки в бока и поджав губы, Софа уставилась на подругу с ожиданием.
– Квартальный отчёт?
– Но-но! – Качнув повязанными в хвост волосами, цокнула Софа. – На носу масленица!
– Точно, – Маша бросила беглый взгляд на календарь. – Я как-то совсем не заметила…
– Немудрено, учитывая, что творится за окном!
И действительно: несмотря на близившуюся середину марта, весной ещё и не пахло. Улицы зауральского городка заметало снегом, лютая стужа «по-январски» кусала щеки и носы кутающимся в зимние парки и пуховики людям. По утрам, просыпаясь на съёмной квартире, девушка видела одно и тоже: заметаемые снегом, погруженные в полумрак зарождающегося дня улицы… Сигарета медленно тлела, кофе, на вкус нечто среднее между помоями и низкопробной арабики не радовал, а безучастные глаза Маши не отрывались от безрадостного городского пейзажа. Столбики термометров стойко показывали до минус двадцати.
– Какая уж тут масленица… – вздохнула Маша, поправив выбившуюся на лоб ореховую прядь. – В такую-то погоду и жить не хочется.
– А в остальное время жить приходится! – Софа, будучи по своей природе девчонкой-«батарейкой», всегда сохраняла бодрый оптимизм. – Съешь блинчик – полегчает! Я их сама сегодня готовила.
