Ранним утром Алекс тихо пробирался в свою комнату.
Мать могла увидеть свой обычный нервный сон и ждать его, делая вид, что зачиталась очередным любовным романом. Алекс по-шпионски заглянул в гостиную, её там не было.
“Одной проблемой меньше,” – подумал он и продолжил своё шествование. Он был вполне уверенным в себе молодым человеком 20-ти лет, обычным, с желанием смести все авторитеты на своём пути и в то же время с уважением относившийся к женщине, его родившей, и любивший поболтать с ней о том и сём. Но сейчас материны причитания совсем были не в тему.
Дальше дорога в комнату вела мимо отцовского кабинета. Юноша был уверен, что герр полковник (так они с сестрой и матерью шутя называли отца) уже спит и потому продвигался вполне вальяжно.
Все его грёзы разбились в пух и прах при шарканьи отца, который важно вышел из кабинета. Его военное прошлое позволяло ему скрывать эмоции на лице, и Алекс готов был провалиться сквозь пол, открутить плёнку назад и т.д. и т.п., что обычно чувствуют люди, не желающие проживать данный неприятный момент жизни.
– Что с моим кадиллаком?
– Эээ, не понял…
Алекс пытался отодвинуть момент гильотины, но в голове, как при агонии, пронеслись последние часы: весёлая компания, классные, на всё готовые девчули, ночной город с манящими огоньками, помятая машина, внезапное исчезновение всей тусовки и его печальный путь домой.
– Кузин просил у меня его на вечер, но машины не было в гараже.
– Паап, прости!
Алекс начал плакать, это обычно его спасало от гнева отца.
Но не в этот раз!
*******************************************************************
На другом конце города подобная история случилась с девушкой Алисой, разозлившей мать, успешную бизнесменку и феминистку, которая “сама всего добилась и сама себя сделала”, тем, что без согласования пригласила друзей на дачу. Мать заявилась не в очень удобный момент, да ещё со своими партнерами, и пришла в ярость. Хоть природная душа актрисы помогла Ирине Павловне превратить этот Содом и Гоморру в приятную для всех тусовку, мать не простила Алисе подобного стыда и теперь придумывала для неё строжайшее наказание. Девушка не забывала делать страдальчески раскаянное лицо, хотя была уверена, что завтра матери позвонят с работы и она отложит расправу в долгий ящик.
Но не в этот раз!
