– Ты меня не понимаешь! Я думала, ты сделаешь меня счастливой!
– Лисёна, ну успокойся. “Задача сделать человека счастливым не входила в план сотворения мира”, – как сказал когда-то Зигисмунд Шломович Фройд, – где уж мне взять счастья на двоих, коли сам всевышний пожадничал…
– Начитанный идиот!
– Фройд??
– Ты, его несостоявшийся пациент! – визгливо просопранил женский голос, и что-то дуэтом к нему громыхнулось об стену. Хлопнула дверь.
“Опять соседи в любви объясняются… Блиин, ну почему даже в престижных квартирах не ставят человеческие стены?? Чтоб прятать свои собственные страсти и не слышать чужих…”, – думала недопроснувшаяся Кирюша, открывши один глаз. Пожалуй, это был единственный недостаток любимого жилища.
Каждый раз, просыпаясь, сорокадвухлетняя женщина ощущала себя в малахитовой шкатулке. Стены темно-зелёные, шторы, как мох, мебель какого-то приглушенного изумрудного оттенка – она любила эту гамму, и только ярко-рыжая японская вазочка разбивала весь однотон спальни. Кирюша звала ее Рыжик и каждое утро здоровалась с ней. Она вообще любила давать предметам вокруг себя имена. Сидела или лежала на Яше, огромном фисташковом кожаном диване с электроподъемником для ног. Иногда включала Таню, телевизор, во всю пятиметровую стену. «Сегодня Танька опять брехала что попало», – бывало, отвечала она на вопрос «откуда новости?». Так она увековечила память о своей подруге, с которой давно рассталась из-за непреодолимого пристрастия той все время преувеличивать и сплетничать обо всех, включая самых близких. Еду она готовила на Марьяше, а потом подогревала в Никитичне. Робот Гриша же был ее любимчик, которого она то и дело запускала по своей огромной квартире собирать соринки-пылинки. Когда женщина возвращалась домой после долгого отсутствия, она обходила своих «домочадцев», гладила их и говорила «привет» каждому из них, называя по имени. Она скучала по ним.
***
Кирюша любила водить машину. Ее маленькая Фройлен давала ей ощущение свободы и уюта. А ещё она любила свои руки на руле. Небольшие, с удлиненными пальцами, неизменно заканчивавшиеся французскими ноготками, они часто отвлекали ее взгляд от дороги, что неоднократно приводило к громким жестам со стороны других водителей.
Она хорошо управлялась с Фройлен на знакомой дороге, но всегда досадливо морщилась и внутренне напрягалась, когда надо было ехать по незнакомым местам с целью найти определенный адрес. “Топографический кретинизм, смирись”, – сообщала она сама себе и старалась успокоиться. Вот и сейчас ей был необходим дом под номером 25 по улице Лесной. Она перестроилась в правый ряд и сбавила скорость. Тут же услышала недовольный сигнал клаксона сзади. За почти 18 лет вождения она привыкла к раздражителям на дорогах и не реагировала на них. Ее заботило найти нужное строение и припарковаться. Вот нужный дом, кажется. «Так, Лесная…23, а вот и 25. Надо влезть между огромным Крузаком и угловатым Гелендвагеном. «Какой комплекс надо иметь, чтобы покупать этих громил-уродов», – мелькнуло у Кирюши.
