На столе лежала открытая тетрадка. К авторучке подползал солнечный зайчик…
Людочка бродила по комнате, заложив руки за спину и с отчаянием, а то и со злостью косилась на чистый лист. Сердце казалось упругим, горячим и переполненным… Но первые, такие необходимые и уже, казалось бы, витающие в воздухе стихотворные строчки, все равно не приходили.
«Я не могу сказать «прощай»… Я не могу поверить в это… – рой мыслей в голове был похож на ураганчик. – Слова усталого поэта… Нет, сонета… Нет-нет!.. Моя тяжелая карета….»
Людочка нервно прикусила губку.
«При чем тут карета?! – она на секунду остановилась. – Чушь!»
Молодая женщина на мгновение представила себя печальной принцессой. Образ казался довольно милым и привлекательным. Но внутренний настой, слишком резкий, рождающий слишком стремительные чувства и слова, мало гармонировал с печальным и меланхоличным личиком венценосной особы.
Людочка подошла к окну.
Муж Ленька полол огород. Дачный участок, освещенный веселым утренним солнцем, сиял как сцена перед премьерой. Но в прелести наступающего дня не было ничего бутафорского и искусственного. Мир был свеж, прост и чист.
«А сказать «прощай» кому? – Людочка потерла щеку. – Леньке, что ли?!»
У Леньки была широкая спина борца. Упругие мышцы чуть вздрагивали под загорелой кожей в такт ударам тяпки.
«Слон несчастный!..» – не без укора подумала Леночка и вернулась к столу.
– Ты что?..
– Я это самое… Я воды попить.
Под тяжестью Ленькиных шагов чуть поскрипывали половицы.
– Хорошо, только не мешай мне.
Людочка что-то быстро писала. Она разговаривала с мужем, не поднимая головы.
Ленька, не отрываясь от кружки с водой, покосился на часы. Стрелки показывали половину двенадцатого.
– Жарко уже… – как бы, между прочим, сказал Ленька.
– Что? – сухо спросила Людочка.
– Жарко, говорю…
– Да.
– К вечеру закончу с огородом. А потом крышу на сарае поправить нужно.
– Да.
– А еще… Это… Ну, в общем…
– Да! – резко оборвала Людочка.
Ленька потоптался на месте.
– Что, «да»?.. – не уверенно переспросил он.
– Не мешай мне, пожалуйста!
Склонившееся над тетрадкой лицо жены было удивительно красивым и в тоже время бесстрастным, как лицо врача.
– Да я ничего… Пишешь, значит, да? – Ленька смутился. – Ладно, с огородом я сам справлюсь.