Поэзия и проза – извечный предмет дискуссий между учёными мужами и препирательств между не очень учёными, но дюже начитанными компаниями эстетов, ищущих и находящих противоположности во всём видимом и сущем. Антитезы? Такие, как добро и зло, море и суша, земля и небо? Нет, это, пожалуй, уж слишком для поэзии и прозы.
Когда-то в этой проблеме пытался разобраться Гегель, предложивший свою триаду как схему диалектического развития. Первое в ней – это тезис (исходный момент). Второе – антитезис – переход в противоположность, отрицание. Зато ещё одна, третья ступенька – синтез, соединение противоположностей как метод исследования.
Не так ли и в нашем философски-эстетическом дискурсе? Денно и нощно воспринимая и тезис, и антитезис, мы синтезируем их в своих головах, продвигаясь в мыслительном, интеллектуальном, эстетическом движении всё дальше и глубже. Дискурс продолжается. Споры идут нешуточные. Порой даже угадывается вопрос о приоритетах. Точность и краткость, как полагал сам Александр Сергеевич, – это первые, неоспоримые достоинства прозы. Государственный документ, научный трактат, газетная статья, телевизионная передача – признанный критерий у всего этого – уровень языка.
Есть, разумеется, и сфера быта, где далеко не всё так. Хотя на месте ничего не стоит. Художественная литература, наша классика, как всегда, будем надеяться, здесь задают тон. Хотя, как утвердилось, Пушкин – это «наше всё», не все идут от него, от наших учителей-классиков. К примеру, такой российский авторитет в XXI столетии, как Сергей Аксаков, обожавший Лермонтова, считал, что проза у его кумира выше, чем поэзия. Эпизодический, но тем не менее состоявшийся раунд. Зато почти тогда же поэзию активно защищал чистый прозаик Владимир Короленко. Убеждённый, что это сжатый, картинный и даже музыкальный язык. А популярный среди молодёжи XX века Михаил Светлов откровенно признавал: «Поэзия – моя держава, я вечный поданный её».
Но в общем, наверное, нельзя не вернуться к гегелевской триаде, к закону синтеза в искусстве. Близкий к Маяковскому, даже его друг Николай Асеев предлагал своё определение поэзии: «ЧЕГО НЕ УЛОВИШЬ ПРОЗОЙ. Это и есть водораздел прозы и поэзии». И, наконец, ещё один участник литературного процесса, не успевший уйти из XX столетия – Иосиф Бродский (1940 г., Санкт-Петербург, Советский Союз – 1996 г., Нью-Йорк, США), лауреат Нобелевской премии по литературе. Вот его кредо: проза есть продолжение поэзии иными средствами. Выглядит почти научно, хотя и не бесспорно – по-гегелевски синхронично и, стало быть, диалектично. Согласны? Идём вперёд.