О, да, Дэваль Грейв ненавидел ее. За то, что появилась так внезапно. За то, какие чувства вызывала у Повелителя. Какие он никогда не испытывал к своим сыновьям. За то, что служила прямым доказательством измены. За то, что существовала.
Он пытался убедить себя не трогать ее, забыть, сделать вид, что Аиды Даркблум не существует. Но все же поперся к Стиксу, увидел ее – и с тех пор не мог выбросить из головы.
Аида.
Он катал имя на языке, пробуя на вкус. Аид ассоциировался с гнилым и темным местом. С самыми жуткими кошмарами. Никак не с хрупкой девчонкой.
Такая дерзкая, самоуверенная. Ничуть не похожая на них. Словно кто-то задался целью создать максимальную противоположность наследникам Вельзевула.
Русая, невысокая, с нахальной улыбкой. Совсем худая и маленькая, невинный ангелочек внешне. И настоящая стерва внутри. Жаль, отец успел перехватить ее внизу. Ей бы понравилось в аду. Там ее давно ждут.
В ярости Дэваль смахнул с умывальника флаконы, а затем что было сил ударил по зеркалу.
Ненависть к новоявленной сестре сильнее разума, сильнее силы воли. Стоит закрыть глаза – и ее силуэт, скользящий по льду, овладевает разумом. Длинные ноги, тонкая талия, грудь, рисующие замысловатые узоры руки.
И снова виток отвращения, но уже к себе.
Дэваль помнил, как жадно смотрел на капельку, стекающую по ее бокалу на полные губы и ниже, по шее до контуров ключицы. Как наслаждался ее страхом в том старом парке и частью себя страстно желал, чтобы она начала умолять.
А она с проклятиями уехала вниз, вернувшись еще сильнее и наглее. Да она объявила ему войну!
Дэваль устало прислонился лбом к зеркалу.
От прежнего стража не осталось и следа. Ему на смену пришел истеричный подросток.
Пора развеяться. Прийти в себя, выбросить из головы Аиду Даркблум. Вспомнить, кто он такой и какая кровь течет в его венах. Иной. Страж Предела. Сын Повелителя Мертвых и Лилит. Дэваль Грейв, единственный, кто может как спуститься в аид, так и подняться в мир смертных.
Нет ничего лучше, чем выпустить пару темных душ и хорошенько повеселиться, загоняя их обратно.
В голове вдруг возник образ презрительно усмехающейся Аиды.
Но усилием воли Дэваль заставил себя о ней не думать.
