Конец ли?
Выйдя из дома Морозовой, я испытывал глубокое чувство вины. Оно сосала меня изнутри, не давая собраться с мыслями. На улице уже стемнело, хлопья снега падали на землю. Спокойно мне не было, будто душа предвещала мне что-то не хорошее.
– Эй! – где-то вдалеке послышался до дрожи знакомый голос, он звучал мрачно, горестно, с какой-то отдалённой ноткой злобы. Через мгновение, следом, послышались приближающиеся шаги, такие тяжёлые, медленные. А после всхлипы, и болезненные до мурашек возгласы. Я узнал Ромку, – ну привет.
– Ром, что ты тут делаешь? – С его щёк текли ручьи, нет, даже реки слёз. Судя по глазам парня, он провёл на улице больше двух часов. Его намокшие солёными реками ресницы, приобрели цвет снега, они покрылись слоем инея. Меня настигла паника за друга, что такого могло случиться что даже Ромка не стал скрывать свои переживания и эмоции?
– Да вот, ты не пришёл на наш спектакль, и я волновался, что с тобой что-то случилось. – Рома волновался за меня? Я не мог сказать ни слова, я был поражён таким поворотом событий. – Как с Семёном…
Я до сих пор не мог и вымолвить ни слова. Не успел я и глазом моргнуть, как со спины у Ромки засверкал нож-бабочка. Обескровленные губы Ромы растянулись в страшной гримасе. Зрачки сверкали, словно две монеты.
– Ром, убери нож.
– Зачем? – его голос разнёсся по ночному переулку, руки дрожали, глаза сверкали, пугающая ухмылка искажала его лицо, – Как без ножа я смогу разрезать тебя от пупка до глотки и проверить, что внутри у предателей?
