Открутив глушитель от ствола, и убрав пистолет в кобуру, он внимательно посмотрел на свою работу, чтобы ещё раз удостовериться – она сделана чисто.
Медленно застегнул черную кожаную куртку до самого горла, подняв повыше воротник и натянув козырёк кепки почти на глаза, он несколько раз посмотрел по сторонам и медленно двинулся к выходу из тёмного переулка.
Ночь была прохладной и тёмной, для его работы идеальной, и место, которое он выбрал, тоже было идеальным. Не спеша он шёл по улице бедного квартала Торонто, ни одна живая душа ещё не попалась ему на встречу. И слава Богу. Он был не в том настроении, чтобы даже просто ответить на самый обычный вопрос.
Добравшись до своего временного убежища, он снял куртку, кобуру, скинул обувь и прошёл в ванную, чтобы сразу смыть с себя всю грязь.
Все эти годы его просто выворачивало от того, что он должен это делать, потому что обязан, и другого выхода просто не было. Он подписал с ними бумаги и теперь отрабатывал всё то дерьмо, что творил раньше. Но зато это было его дерьмо, его выбор, то, что он делал с охотой и только для себя, а ни для кого-то. Но теперь…
Смачно выругавшись, он залез под душ, включил горячую воду и просто стоял, ощущая, как вода расслабляла все мышцы и смывала негатив, который так долго копился в его жизни.
Наконец, почувствовав, что стало немного лучше, он вышел из душа, обмотался полотенцем, стёр пар с запотевшего зеркала и внимательно уставился на себя. «Надо побриться».
За эти шесть лет, шесть лет кабалы, его работы на правительство, он совсем не изменился и, в то же время, изменился очень сильно. Хмыкнув, он достал бритвенные принадлежности, невольно вспомнив её, и рука с бритвой замерла на полпути к лицу.
До сих пор он отчётливо слышал её последние слова, видел её слезы, и сердце в который раз сжалось от безумной боли. Но он не мог по-другому. «Прости меня, Сэм… Я не хотел так…» После воспоминаний о ней всегда приходило чувство раскаяния, и он всегда мысленно просил у неё прощения. Но от этого не становилось легче, от слова совсем.
Он знал, что у неё всё хорошо, знал точно и наверняка, знал, что она не одна и жизнь её сложилась не плохо. А вот ему не было места рядом, не было даже возможности с ней увидеться и всё сказать, взять за руку и…
Он тряхнул головой и начал бриться, легко и привычно проводя станком по трехдневной щетине. Тщательно сбривая и проверяя, насколько остра бритва, он несколько раз проводил по одному и тому же месту. Девушка по-прежнему стояла перед глазами, и он тяжело вздохнул, стёр полотенцем остатки пены с лица и вышел из ванной, направляясь сразу в спальню.
