Сытый, не знавший страданий юноша, удобно расположившийся в тени цветущей липы, может с наивной лёгкостью, размышляя о смерти, смеяться над нею и шутить. Но не тот, чья кожа до костей поражена её язвами. Ибо больной человек, могущий умереть ввиду течения болезни, над смертью не потешается.
Алхид.
Ввечеру тёплые лучи апрельского солнца проникли сквозь оконные стёкла и весенним ковром расстелились по полу квартиры, в которой господствовала безнадёжность. Раздались глухие стуки каблуков. Худощавый мужчина в очках и белом халате торопливо вышел из комнаты в неприбранную гостиную, где, глубоко утонув в кресле, его дожидался муж больной. Никита Петрович так сильно боялся умереть до срока от какой-нибудь болезни, что теперешнее предсмертное состояние жены повергало его в ужас.
– Доктор, ну что там? Как она, – спросил Никита Петрович шёпотом, поднявшись с кресла и подойдя поближе.
С тех пор, как его жена Ксения Андреевна слегла, он приучился не тревожить её покой звуками своей жизнедеятельности, потому как считал, что тишина благотворно влияет на здоровье больного человека.
– Пневмония, – ответил врач тоже шёпотом. – Двусторонняя пневмония.
– Но как же пневмония. Позвольте, ведь у моей жены видна опухоль, у неё рак, – возразил Никита Петрович.
– Рак, друг мой, никуда от вашей жены не делся, а вот пневмония, напротив, добавилась, – сказал доктор буднично, легко и многозначительно посмотрел поверх лысины низкорослого мужчины на стену, от которой уголок обоев отклеился и угрожающе повисал над креслом хозяина.
– Отчего же пневмония-то могла добавиться? – спросил ошарашенный новым диагнозом муж после минутной паузы.
– От долгого лежания на спине, – ответил врач, положив на край стола выписанный им тут же рецепт, – Больной требуется постоянная забота. Её нужно обтирать, умывать, массировать. Да что я вам рассказываю. Небось, и сами знаете!
Доктор постоял ещё немного, смотря на повисающие обои. Затем, точно опомнившись, выскочил из квартиры.
Тем временем в комнате Ксения Андреевна воззвала к Богу: «Отец: почему же ты разлучаешь душу мою с телом моим? Почему так рано призываешь её в царствие своё? Почему не дозволяешь мне пожить ещё?»
