Что заставляет людей сделать тот самый последний «роковой» шаг? Шаг прямиком в неизвестность.
Наверное, чаще всего, это абсолютное опустошение, когда внутри уже ничего не остаётся, ни боли, ни, уж тем более, сожаления. Вы больше не являетесь человеком, ведь от человека у вас остаётся только оболочка, и та…не в лучшем состоянии.
А пустота же внутри разрастается всё больше, хотя, казалось бы, куда ещё… Но она растёт, превращаясь в непроглядную мглу из которой вы вряд ли сможете выбраться.
И понимая это, вы, с огромной вероятностью, сделаете выбор в пользу того самого «рокового» шага. И не важно: будь то скала повыше, верёвка покрепче или лезвие поострее. Главное – это свобода от пустоты, что окончательно разрослась внутри вас.
Виктория тоже просто хотела свободы.
Какое забавное слово «свобода». Такое простое и сложное, такое близкое и далёкое… Как жаль, что для достижения свободы, порой, приходится идти на крайние меры.
Виктория смотрела на звёзды в ночном небе, восхищалась их красотой и чувствовала покалывание в лёгких от холодного осеннего воздуха. Она ждала, ждала того момента, когда поймёт, что готова. Водная рябь внизу была похожа на жидкий обсидиан, а свет звёзд на сотни ярких светлячков.
Конечно, многие скажут, что умирать молодой, это глупо и неправильно, что, наверняка, всё можно исправить.
И Виктория тоже так думала, надеялась до последнего, даже приняла факт неизбежного. И всё же, когда вся твоя жизнь становится продиктована кем-то или чем-то другим, ты захочешь иметь хотя бы какое-то право выбора, даже если этот выбор многие сочтут неправильным.
Полная луна в тёмном небе словно следила и ждала, а ветер так и вовсе подгонял закончить всё побыстрее.
Единственное на что надеялась Виктория, что ни одна живая душа не посмеет испортить столь особенный момент. Но судьба злодейка, как всем нам известно, очень любит вставлять палки в колёса наших грандиозных планов. Лишь одному богу известно, что, помимо ещё несостоявшегося самоубийцы, на мосту, в час глубокой ночи холодной промозглой осени, мог забыть, грубоватой наружности, темноволосый мужчина средних лет.
– Ты коли прыгать собралась, то тапки оставь. Я себе заберу. – он перелез через мостовую ограду и встал в паре метров от Виктории, затем поправил съехавший в бок шарф. – Негоже добру пропадать.
