Звук шагов, казалось, ударялся о невидимую преграду и тут же затухал, будто растворяясь в звукоизоляции.
Он шагнул в помещение, вернее, правильно было бы сказать, в нечто. Оно не имело определенной формы, изменялось с течением времени, которое, казалось, замерло, но тем не менее неумолимо спешило. Стены были цвета льда, но переливались от кристальной прозрачности до абсолютной непроглядности.
Человек шел, ступая среди множества статуй, застывших в нелепых формах. Они будто бы тянулись туда, к обрыву, но лица изображали агонию, будто нечто тянуло их против их воли, причиняя боль. Их было много, сначала десятки, потом многие сотни и становилось все больше. Каждый зал был забит ими.
Странник остановился и посмотрел наверх. Там, где-то очень высоко, блестело белое пятнышко, отбрасывая лучи, будто через ледяную призму. Он сделал шаг и услышал хруст, будто бы кто-то тяжелым башмаком наступил на хрупкий стеклянный бокал. Он глянул вниз. Фигура, как будто запертая в ловушке изо льда, простирала кверху руки, то ли прося о помощи, то ли молясь. На одной из кистей не было пальцев, а рядом лежала небольшая кучка крошки.
Он пошел дальше, не обращая более внимания на хруст, который раздавался с каждым шагом.
Материя вокруг начала меняться, приобретая черты готических храмов, но все так же переливаясь темным холодным цветом. На стенах появились линзы кристальной чистоты, похожие на витражи. Однако за ними не было голубого неба и белых облаков, не было туч и капель дождя. Вообще ничего не было. Мрак сочился оттуда, но был совершенно другим. Это было нечто ледяное, что невозможно потрогать, лишь ощутить внутри себя, ведь в каждом жила частичка этого.
Странник шел дальше. Статуи стояли плотными рядами, заслоняя проход, будто бы собрались на смотр. Он свалил несколько штук, затем ломал им ноги, просто сваливая в сторону. Путь сильно замедлился, но тем не менее он упорно шел вперед. Туда, где находилось то, что влекло его. Влекло их всех, каждое создание, каждую частицу вещества.
Время, на котором все так зациклены в обычной жизни, здесь не имело никакого смысла. Оно было неким параметром, который как бы отсутствовал здесь. Да и самое понятие «здесь» никак не было связано с этим местом. Это место – одновременно все, весь мир, собранный в единой точке, сжатый и изуродованный, и одновременно ничего. Этого всего не могло существовать, просто потому, что не могло. Но оно было.
